Читать онлайн книгу "Игра бабочек"

Игра бабочек
Полина Гриневич


Новая книга из цикла "Кровь дракона". Продолжение истории девушки-дракона в мире, очень похожем на наш мир девятнадцатого века. Девону ждут новые испытания, она пытается спасти из плена возлюбленного, собирает вокруг себя союзников и верных друзей, продолжая постигать свои способности. Таинственные враги не дремлют и организуют покушения, препятствуя героине в ее делах. Союзники сталкиваются с могущественным магом-первосвященником и вступают в заговоры против новой растущей республики. Все это происходит на фоне главной войны мира. Войны за владение магией.





Полина Гриневич

Игра бабочек



Бабочки… Люди… Кто только не опалил себе крылья на свече судьбы…

Эрих Мария Ремарк



Драконы часто могут сами выбирать ту любовь, что должна их захватить

и даже, возможно, погубить.

Ян Словик – Трактат о драконах




Пролог. Девана


Она уже посещала это место. Ей были знакомы черные чугунные ворота, приоткрытые совсем чуть-чуть, деревья, замершие в настороженной тишине, и дом с невидящими глазницами темных окон. Все казалось привычным и одновременно новым, словно со времени предыдущего посещения это место изменилось. Изменилось совсем немного, неуловимо, но достаточно, чтобы почувствовать его по-другому.

Эти перемены вызывали неуверенность, которая вынуждала осторожно ступать по свежему снегу. Хруст под ногами был единственным звуком, позволявшим верить в реальность окружающего мира.

В глубокой тени замерших на холоде деревьев ощущался вызов. Словно кто-то ждал, когда Девана минует аллею, чтобы последовать за ней в дом. Но кто, кто мог бросить ей вызов? Ей – хозяйке этого леса. И хозяйке этого холода.

Она начала ощущать опасность с той минуты, когда вместе с настороженно оглядывающимися волками миновала ворота, словно вмерзшие в землю и вот-вот готовые рухнуть под тяжестью сверкающего льда. Он покрывал чугунные узоры, изгибающиеся словно листья, безжизненно замершие, застигнутые внезапным порывом студеного ветра.

Дом замер в ожидании, стараясь изо всех сил притвориться мертвым и абсолютно чужим, незнакомым. Но в памяти всплывали окна с лопнувшими стеклами, сугробы, скрывшие серые плиты в комнатах, где раньше жили люди. И где теперь ветер носил снежную пыль сквозь полураскрытые двери.

Девана уже бывала здесь. И здесь она должна была встретиться со своим противником. Нет, скорее не противником, а… соперником? Предыдущие встречи заканчивались… Чем заканчивались предыдущие встречи она не помнила.

Это еще одна причина объясниться именно сейчас, узнать, что хочет от нее этот человек. Шорох за спиной заставил нервно схватиться за лук. Лук у нее? Ну конечно, ведь лук – это оружие хозяйки леса. А разве она не хозяйка? Хозяйка! Шепот среди деревьев, тихое, но от этого не менее ужасное волчье рычание и звон льдинок, падающих с деревьев.

На этот раз вход в дом ей был закрыт. В тени распахнутых настежь дверей находился человек. Он стоял спокойно, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Ей было жаль, что она не могла различить черты его лица, скрытые в тени черного капюшона. И все-таки девушке казалось, что они давно знакомы.

– Сегодня тебе придется поговорить со мной, девушка-дракон.

О, этот голос она слышала раньше. Он всегда таился где-то за спиной, пытался остановить ее. Пытался остановить ее полет? Почему полет? У странного дракона не было крыльев. С ним она встретится, когда сама захочет, пусть знает и не пытается мешать. Таково ее слово.

– Скоро мы встретимся там, дочь дракона, среди людей, которые ждут меня. Не тебя.

Не стоило разговаривать с ним. Откуда она знала это? Сейчас было неважно. Но она знала. Его облик мерцал, словно он находился здесь и не здесь, словно перед ней предстал не человек, а голографическая картинка, удерживаемая непонятной силой. Как бы ни был силен этот маг, он не имел власти над ней, как бы он ни хотел этого.

– Подумай, хозяйка жизни и смерти, чего ты можешь лишиться. Подумай о тех, кто тебе дорог. Подумай о нем. О том, кто ждет тебя. Пускай и не желает этого понимать.

Не стоило магу произносить эти слова. Ледяная стрела сорвалась с тетивы. Реальность раскололась на тысячи блестящих осколков. И во всех отражалась только она, Девана, с глазами полными холодного огня.




Глава 1. Шайла и Арнольд


Прежде ему часто не хватало времени выбраться в свой загородный дом. Он вспоминал об этом месте лишь тогда, когда родители, очень любившие тишину и девственную красоту окружающего усадьбу леса, останавливались здесь во время редких визитов в столицу.

Тогда они обычно долго гуляли с отцом по усыпанным старой листвой тропинкам, беседовали о вещах, казавшихся интересными им обоим. Порой спорили, но чаще просто делились новостями. Потом возвращались в дом, сплошь увитый плющом, и ужинали на открытом балконе среди белеющих в сумерках колонн и мерцающих огоньков свечей.

Мать ожидала их, попивая крепкий чай, и перелистывая какой-нибудь модный роман. Она, в отличие от большинства людей своего века, обладала прекрасным зрением и никогда не носила очки. Странным образом женщина всегда знала о приближении мужа и сына, поднимающихся по лестнице. И успевала распорядиться подать блюда к столу, пока они шли в густой темноте коридоров.

Одной из традиций было заканчивать их посиделки пирогом маминого приготовления и сумасшедшей крепости черным кофе, который подавался в малюсеньких серебряных чашечках размером с наперсток.

Так все происходило когда-то. Как теперь могло показаться, совсем давно, в какие-то незапамятные времена. Хотя последний раз они приезжали не так давно, в прошлом году. Тогда он словно тяготился временем, потраченным на эти неторопливые беседы, на вечернюю трапезу в молчании. Ведь иногда отдельные приглушенные фразы можно было услышать раз в несколько минут.

Сложно сказать, откуда взялась такая манера общения. Скорее всего, все это шло от матери, женщины, сумевшей получить неплохое образование и все-таки посвятившей свою жизнь сотворению семейного счастья и отбросившей другие возможности…

Может быть, именно эта спокойная хозяйка, скрывающая разочарование глубоко в душе, заставила сына вступить на его путь. Теперь он изо всех сил старался удержаться на выбранной когда-то дороге и сохранить рядом сотни тысяч, миллионы поверивших ему людей.

Арнольд попросил остановить экипаж у ворот имения. Такое настроение могло настигнуть любого, даже самого сильного человека. Ему захотелось вдохнуть почти забытые запахи и ощутить хотя бы в воспоминаниях те минуты покоя и свободы, которые уже остались в прошлом, но за которые хотелось отчаянно держаться и скрывать где-нибудь в груди, ближе к сердцу. Временами ужасно было понимать, что можно погрязнуть окончательно во всех этих неприятностях и проблемах сегодняшнего дня, окончательно перестать чувствовать остальной мир за порогом министерского кабинета.

Длинная аллея встретила его настороженным молчанием, и канцлер мягко ступил на толстый раскисший ковер из листьев, местами еще сохранивших свои необыкновенные краски, но чаще уже слившихся в отвратительную бурую массу. Удивительно, что всеобщая апатия так быстро добралась и сюда: в былые времена опавшие листья здесь убирали. Куда их вывозили потом, его не интересовало, но, видимо, им находили применение.

Некоторое время мысль о том, что можно сделать с опавшими листьями занимала голову канцлера, и он осторожно ступал, время от времени отбрасывая в сторону упавшую ветку. Порой Арнольд останавливался и рассматривал какой-нибудь кленовый лист, сохранивший необыкновенную чистоту оттенков желтого.

Следовавшие за ним охранники старались не шуметь и двигались как можно тише, но канцлер все равно ощущал их присутствие как намек, напоминание, что сейчас он приехал сюда совсем не за воспоминаниями, а по делу.

Пришлось взять в сопровождение целый взвод, иначе Фельден отказывался его отпускать. С некоторых пор появляться в городе, как раньше с одним или двумя сопровождающими телохранителями, было неразумно и опасно. Из подворотен то и дело вываливались все новые и новые толпы моральных уродов, фанатиков, борцов за выдуманные свободы и противников выдуманных свобод.

Раньше такого количества подобных разномастных проходимцев, проповедников старых и новых религий не наблюдалось. А теперь новоприбывшие эмигранты со странным взглядом, направленным внутрь себя, буквально заражали жителей окраин какими-то невообразимыми идеями о мировом змее, готовом утробным ревом возвестить о начале Рагнарека.

С огромным трудом удавалось обеспечить работу столичных фабрик и мануфактур. Рабочие теперь больше рассуждали о свободе и равенстве, нежели о выполнении суточной нормы. Потихоньку вспоминали и о недавнем бунте на военных предприятиях. Хотя, на удивление, там дела шли более-менее нормально. Из других городов о подобных настроениях почти не сообщали, и это хоть в какой-то степени успокаивало.

У самых дверей дома ожидал дежурный офицер. Торопившийся встретить высокое начальство стражник уже почувствовал осенний ветер и, переминаясь с ноги на ногу, изо всех сил старался сделать вид, что ожидал прибытия канцлера в полной готовности исполнить любой приказ. Время от времени он оглядывался, проверяя, не пытались ли выстроившиеся за спиной солдаты разрушить впечатление полностью готовой к встрече боевой единицы.

Арнольду оставалось сделать несколько шагов, когда солнце внезапно прорвалось через пелену тяжелых туч, нависших над самыми верхушками деревьев. Теплый свет оживил последние метры дорожки, тщательно очищенной от листьев у самого дома, и лица стражников. Он заиграл бликами на козырьках фуражек, на эмблемах мундиров, на оружии и заставил людей щуриться в самый ответственный момент.

Наблюдая за отчаянными попытками стражников не поддаваться по-весеннему ярким солнечным лучам, Арнольд не мог не улыбнуться. Другой бы подумал, что это добрый знак, обещание удачи, но только в чем? Сегодняшняя беседа являлась достаточно важной, серьезной и интересной, но совсем не должна была стать хоть в чем-то судьбоносной. И все же…

Движением руки Арнольд остановил офицера, уже щелкнувшего каблуками и собравшегося рапортовать по полной форме, словно они были на параде.

– Лейтенант, господа предупреждены о моем визите?

Стражник, не отрывая руки от козырька, оглушил звонким почти мальчишеским голосом:

– Так точно, ждут господина канцлера в салоне! – и добавил уже более спокойным тоном. – С ними сержант Жиру.

Сержант, судя по всему, слишком буквально воспринял указание не спускать глаз с «гостей господина Гензериха». Канцлер не стал задавать вопросы офицеру. Тот вряд ли мог сообщить что-то интересное.

Арнольд сам не был до конца уверен, зачем приехал сегодня сюда и чего он надеялся добиться от этой женщины. Формальное предложение, служившее поводом для визита, выглядело правильным и вполне укладывалось в логическую цепочку, которую канцлер обдумывал последние дни. Но слишком много темных пятен обнаруживалось в казавшихся ранее безупречных рассуждениях.

Поднимаясь по знакомым ступенькам, Арнольд еще раз мысленно пробежался по последним событиям и попытался расставить в правильном порядке все точки, запятые, вопросительные и восклицательные знаки в черновике соглашения, которое он собирался предложить своим «гостям».

Звук открывшейся двери не смог заставить Шайлу и итальянца прервать свои занятия. Они сидели за обеденным столом напротив друг друга. Бывшая глава магического департамента задумчиво рассматривала кусочек печенья, который держала в пальцах левой руки. Мужчина напротив читал газету, отвернувшись к окну и закинув ногу на ногу. Оба не произнесли ни слова. Теренций шумно сложил листы «Вестника» и кинул на край стола. Шайла аккуратно приподняла чашку двумя пальчиками, искоса посматривая в сторону канцлера. Только когда Арнольд уже выбрал себе место и взялся за спинку стула, маг расплылся в улыбке.

– Садитесь, садитесь, дружище.

Здоровяк, казалось, обрадовался вполне искренне. Сидеть взаперти, даже в обществе той, ради которой он и приехал сюда, было не очень ему по душе. Деятельная натура итальянца требовала чего-то большего, чем разговоры за чаем или за фужером хорошего вина.

В былые времена они не были знакомы, хотя и виделись несколько раз на официальных мероприятиях. Личность неординарная, проявляющая свои магические способности иногда в шутку, иногда всерьез. Но делал он это всегда по-настоящему, не на публику и не на словах, цедя сквозь зубы всякие таинственные фразы о неподходящем положении светил или прозрачности эфира. Словом, настоящий маг. И в целом любопытнейшая личность, успевшая отметиться во множестве не совсем приличных историй.

А Шайла? Она оставалась сама собой. Ричард, не доверять которому в этом вопросе, не было причины, однажды с усмешкой произнес: «Все светские интриги, отчаянные скандалы и неприятности благородных семейств придуманы ректором магической академии». Этим она занималась в свободное от основной деятельности время. Но, к сожалению, для всех приличных, а особенно неприличных членов света и полусвета основная деятельность Шайлы уже не отнимала у нее так много времени, как раньше.

«Половина горничных и слуг самых известных жителей города отчитываются перед ней. Никто же не хочет внезапно покрыться прыщами или лишиться мужской силы».

Сложно было понять, говорил ли священник-маг серьезно или просто высказывал предположение о возможностях этой женщины. И можно было лишь догадываться, перед кем отчитывалась вторая половина хранителей пикантных подробностей и тайн.

– Надеюсь, мессир, вы не откажетесь. Честное слово, собрание вин в подвале этого дома вызывает мое глубочайшее уважение и одобрение.

– Приятно, что вы оценили мою коллекцию. И…, пожалуй, я действительно выпью. Дорога была утомительная.

– Вот видите, господин канцлер. Совсем необязательно держать нас так далеко от города. У меня есть по этому поводу замечательный тост! И следующая наша встреча пускай состоится, например, в «Сцене». Представляете, какая там чудесная атмосфера? Антураж.

Шайла с треском раскусила печенье. Мужчины повернулись к даме, которая прикоснулась губами к своей чашечке, словно только сейчас решила, что этот напиток соответствовал ее привычкам. Вдохнув чайный аромат, она удовлетворенно улыбнулась, причем каждый из присутствующих ощутил это легкое движение губ совершенно по-разному.

– Как мило, господин канцлер, что вы, наконец, нашли немного времени для нас, несчастных узников прошлого. Хотя оно было и вашим… – Шайла на секунду замолчала, а затем закончила, – прошлым.

– Совсем нет, мадам. Прошлое пусть остается там, где ему самое место – в прошлом.

Она только покачала головой и откусила маленький кусочек печенья. В этот раз не раздалось ни звука, словно печенье в ее руках незаметно подменили на какое-то совсем другое мягкое сдобное.

Солдат внес в комнату еще один бокал для вина. Жаль, все-таки, что пришлось заменить прислугу стражниками, но в первые дни это казалось разумным. А сейчас, постфактум, просто поспешно принятым решением в череде таких же ежеминутных и ежесекундных распоряжений.

Невольный слуга постарался аккуратно налить ему именно столько, сколько полагалось в таких случаях. Арнольд поймал себя на том, что постукивал по полу носком туфли. Сделав глоток более глубокий нежели того заслуживало вино, он решил, что больше не стоило терять время на светскую беседу. Пусть даже в качестве прелюдии к важному разговору.

– Мадам Шайла, не хотели бы вы вновь возглавить магическую Академию? О поручении королевы, послужившим причиной этой, скажем так, изоляции, в этом случае можно было бы и забыть.

Женщина молчала, ничем не выдавая впечатления, которое произвело на нее предложение. Да и произвело ли? С одной стороны, прозвучавшие слова означали, как минимум, что она сможет покинуть место своего «содержания». Она обретет свободу, пусть и не полную. Арнольд и не предполагал, что способен полностью доверять этой женщине, но возможностей у нее появится гораздо больше. А с другой Шайла должна понимать, что ей придется возглавить учреждение, которое сейчас представляло собой руины былого могущества и влияния. Во всяком случае женщина могла так думать, находясь здесь и не получая новостей извне.

Не дождавшись ответа или хоть какой-нибудь реакции ни от колдуньи, ни от Варрона, Арнольд продолжил:

– Сейчас многое в мире изменилось. Перемены произошли и в нашей стране, однако магия остается магией, а вы, мадам, известны своим опытом и здравомыслием.

– Еще совсем недавно вы считали по-другому, господин канцлер временного правительства. Я так понимаю, что это предложение касается только должности ректора? Никакого другого поста для верховного мага в нынешнем правительстве не предусмотрено?

Вечно она старалась все перевернуть с ног на голову, даже одной фразой. Арнольд понял, что ему придется хоть немного раскрыть карты:

– В республиканском правительстве, мадам, действительно никаких должностей для магов нет. Что касается академии, то должен сказать, что она сейчас начинает оказывать на общество некое повышенное влияние, что вполне может вас заинтересовать.

– Должна признаться, вы меня заинтриговали, дорогой Арнольд. Приехали с этим предложением сюда, к женщине, которая получила отставку по всем фронтам, и готовилась сменить место этого достаточно уютного заключения на менее удобное. Видимо происходит нечто, о чем я не знаю, но это определенно имеет значение для вас. Что же это?

Арнольд протянул ей бумагу, которая уже несколько дней не давала ему покоя. Этот документ, подготовленный со скрупулезностью, свойственной лучшей адвокатской конторе, теперь ставил его в совершенно двусмысленное положение.

Шайла развернула бумагу и сразу хотела что-то сказать, но потом, поиграв в воздухе пальцами свободной руки, словно наигрывая неслышную мелодию на фортепиано, вплотную занялась чтением. Только один раз она на мгновение оторвалась от своего занятия и бросила поверх письма взгляд в сторону канцлера.

– Этот камень в вашем перстне – ее подарок?

– Да.

Госпожа маг передала контракт итальянцу.

– И что же, конфликт интересов? Главный проповедник равенства и борец с аристократами вдруг решил жениться на неизвестной девушке, пусть и с немалыми магическими способностями. И внезапно он узнал, что попросил руку и сердце у претендентки на титул и имущество одной из самых известных фамилий королевства.

Лучше всего этой женщине подходило определение «ведьма». Арнольд почувствовал, как начало дергаться веко. Напряжение последних дней давало о себе знать в самый неподходящий момент. А Шайла, словно ощутив его неуверенность, продолжила, окончательно отодвинув чашку остывшего чая.

– Странно это. Но, пожалуй, мне стоило ожидать чего-то подобного, и я свой ход, пусть и неудачный, сделала. Но вас, что заставило вас вдруг решить жениться на этой девушке? Ведь вы узнали обо всем этом уже значительно позже. Почему? Почему вы решили жениться на Девоне?

К счастью, у него было вино. Сделав маленький глоток, а потом еще один, он смог спрятать эмоции за хрусталем бокала. Вино пробуждало воспоминания, не связанные ни с войной, ни с любовью. И давало возможность привести мысли в порядок. Хотя бы на несколько минут.

– Почему я решил жениться на Девоне?

В конце концов, прозвучавший вопрос выглядел нелепо. Почему люди женятся? Или не так. Почему мужчины женятся? Кто знает истинную причину?

– Да, Гензерих, почему?

Это уже произнес итальянец. Он-то уж должен был знать ответ.

Даже солдат почувствовал необходимость чем-то заполнить возникшую паузу.

– Еще вина, ваше превосходительство?

С военными проще всего, они выполняли свои обязанности, не отвлекаясь на разные глупости вроде раздумий.

– Да, пожалуй.

Конечно, у него имелся ответ. Такой легкий, простой ответ.

– В день, когда вы представили свою протеже королевскому совету, я получил письмо. Не знаю почему, Шайла, но я думал, что его написали вы.

Она сразу же повернулась к магу, который не отрывался от документа, шевеля губами, словно школьник, повторяющий сложное задание.

– Письмо? Какое письмо?

– Всего несколько слов. Про выбор. Вы же знаете: его делает каждый. Каждую минуту. И это письмо о том, что я тоже должен принять решение.

Ведьма побелела, ушла в себя, как будто последняя фраза Арнольда заставила ее вспомнить о своем выборе. И, неужели, она уже его сделала?

Итальянец протянул руку и накрыл ее ладонь своей. Брачный контракт остался лежать на столе пачкой разлетевшихся листочков, покрытых построившимися в боевом порядке колонками цифр и названий.

– Магия. Магия свойственна драконам. Они неразделимы. И эта магия совсем не простая, она идет от сердца, – слова, произнесенные итальянцем, вызвали у Арнольда досаду.

Посчитать, что он потерял голову под действием колдовства? Чепуха!

– Так вот, в начале было письмо. О том, что Предсказанная появится со дня на день вместе с драконом, который будет ее охранять. И в моих руках будет судьба мира. Принять правильное решение. Какое-то странное письмо. Я подумал, что это шутка. Тем более, подписи не было.

– А вам тогда уже сообщили, что люди видели дракона? Вы наверняка узнали об этом одним из первых. Может быть, не обратили внимания?

Как было на самом деле? Возможно, эти люди воспримут его признание о том, что с ним случилось, как слабость, как возможность использовать позже в своих целях. Но ему на самом деле было важно поделиться с кем-то, кто мог поверить – это не просто нелепая фантазия.

– Нет, все произошло немного не так, чуть раньше. И так внезапно, без предупреждения. Хотя, о каком предупреждении можно говорить, – Арнольд попытался улыбнуться. – В один из дней на коллегии попечительского совета страховой компании вдруг словно осенило: все это уже не имеет никакого значения. Словно волна какая-то накатила. Я встал, вышел на балкон. Было жарко до невозможности. Прошло какое-то время, успело стемнеть. Партнеры подумали, что мне нехорошо. Заседание отменили, все разошлись. А я сидел и смотрел на звезды.

Шайла откинулась на спинку стула, и Арнольду показалось, что бледность захватила уже не только лицо колдуньи. Весь ее облик потерял обыкновенную нахальную яркость. Вся уверенность в своих силах, вся внутренняя энергетика испарились, как по взмаху волшебной палочки в руках уличного фокусника. Она опустила глаза, ее губы дрожали. Канцлер понял, что не только он сейчас признался, что его непоколебимый, могучий образ дал трещину, пусть и только в глазах этих людей. Но и образ «железной» хозяйки старых традиций тоже оказался под угрозой.

«Мир будет разрушен…»

– Да вы романтик в душе, дорогой Арнольд.

Почувствовав неладное, Теренций поспешил на помощь своей даме. Улыбнувшись в ее сторону, он еле заметно сжал пальцы, но Шайла уже начала приходить в себя и освободила руку.

– И что же дальше? Что случилось после?

Гензерих пожал плечами. В голосе мага не слышалось издевки или двусмысленности. И все же это было как-то неправильно. Арнольд покрутил в руках внезапно опустевший фужер и аккуратно поставил его на край стола.

– Вернулся к себе уже на рассвете. Честно говоря, довольно странно, но бессонной ночи как ни бывало. Спать не хотелось, скорее, наоборот, было чувство, что получил заряд энергии. Даже сел работать с бумагами.

Шайла действительно взяла себя в руки. Уверенность снова чувствовалась в ее осанке, дыхание успокоилось, румянец вернулся на лицо, она расправила плечи и взгляд снова сделался стальным. Что же заставило ее так нервничать? Ему захотелось спросить напрямую, но она вновь стала хозяйкой положения. Поэтому канцлер просто вяло произнес.

– Потом мне принесли сообщение о появлении дракона.

Шайла поднялась и, обойдя стол, наклонилась, заглянув в глаза канцлера. Арнольд отшатнулся. Но её резкий, дурманящий аромат остался с ним, сбивая с толку и заставляя вспоминать название этого цветка. Чернота полностью заполонила зрачки женщины, и радужка сверкала нереальным, неземным светом.

– Я не писала вам. Письмо было без подписи, верно?

Она резко повернулась и отправилась обратно к своему месту. Проходя мимо Теренция, Шайла слегка потрепала его по волосам. В нарочито скромном дорожном платье она должна была казаться обычной маленькой женщиной. И все же каким-то невообразимым способом не позволяла забывать, что, даже находясь в заключении, она оставалась той, которая всегда решала, как будут развиваться события.

К счастью, внимание отвлек солдат, решивший подлить вина. Арнольд отослал его движением руки. Он подумал, что из всего происходящего, скорее всего, не удастся извлечь пользы. И все-таки.

– Мадам Шайла, мне очень непривычно видеть вас без вашего родового кинжала. Говорят, вы специально учились фехтованию. Это достаточно странно для женщины, даже для мага.

Она присела, тщательно расправив платье. Пустые ножны оставались на поясе намеком на то, что колдунья по-прежнему готова к бою, и отсутствие клинка только временное, случайное событие.

В исторических летописях можно было прочитать, что женщины знатных родов использовали фамильное лезвие только для того, чтобы вскрыть себе вены в безвыходной ситуации. Сохранить честь. Только никому ненужные друиды знали, кому могла достаться эта честь, кому была нужна такая мертвая честь. И вряд ли Шайла не расставалась с кинжалом именно для того, чтобы следовать всяким древним предрассудкам.

– Еще я слышал, в имении долго жил специалист по ножевому бою из Тира. Почему вы молчите?

Она спокойно продолжила разглаживать платье, внимательно изучая каждую темно-зеленую складку. Тишина в комнате готова была зазвенеть струнами пустоты. Шайла откинула голову на спинку кресла и, закрыв глаза, улыбнулась чему-то своему. Может быть, это были воспоминания, возможно, мысли о том, что ожидало ее впереди. Но сейчас с ней рядом находился тот, кто мог дать ответ.

– Нет, конечно. Шайла не писала тебе. Она получила такое же письмо. Может быть, и не совсем такое. Но в нем тоже говорилось о выборе. И я тоже получил послание подобного содержания. Без подписи.

Колдунья мгновенно очнулась, сжала подлокотники кресла.

– Ты тоже? И не сказал мне! Не сказал…

– Решение было принято. А вы, господин канцлер, легко ли вы приняли свое решение?

Его ответ прозвучал еле слышно:

– Мне было легче.

– Ах да, вы же влюбились.

Он влюбился? Но когда? В какой момент это произошло? И все его последующие поступки, все объяснялись только этим. Невозможно. Он влюбился. И что же?

В голосе итальянца можно было различить отдаленные раскаты грома.

– Мы не сможем вернуться в Академию, господин канцлер. Мы приняли свое решение и это решение…

– Теренцио, ты не имеешь права!

– Это решение оказалось неправильным. И теперь мир будет сходить с ума без нас.

Он влюбился. Нет, кажется, он пьян. Пьян настолько, что готов согласиться с этим словом. Он влюблен и сгорит в пламени ее волос. Сгорит не только он, сгорит весь окружающий мир. Сгорит все, что окружает ее. И это рыжее пламя, кажется, касалось его прямо сейчас. От этого пламени он бежал сюда, к этим людям. Но зря.




Глава 2. Прикосновение нежных клинков


Даже пробыв здесь уже достаточно времени, Девона не могла бы с уверенностью сказать, нравилось ли ей в этом зале. Он чем-то походил на университетскую аудиторию, только был меньше и с огромными книжными шкафами, скрывающими стены.

«Кто-нибудь хоть иногда касается этих фолиантов?» Сквозь пыльное стекло просматривалось полустертое золотое теснение на зеленых и черных обложках, может быть, сделанных из настоящей кожи.

Погрузиться в просмотр этих раритетов возможно было бы интереснее и полезнее чем выслушивать выступления молодых сторонников произошедшей революции. Того что эти люди называли революцией.

Пламенные речи, призывы с распростертыми руками и бешеная овация после слов «Свобода, равенство, братство» по неизвестной причине навевали странную грусть. «Кино и немцы». Слова из былой жизни лучше всего могли характеризовать происходящее перед ней действо.

Стихи, которые читал молодой человек с забинтованной головой, были совсем неплохи. И слушавшие его люди в модных дорогих костюмах замерли и затаили дыхание, а спустя мгновение разразились овациями и заключили поэта в кольцо рук и восторженных возгласов.

Дана провела пальцем по пыльному стеклу. Смешная рожица позволила вернуться к далеким воспоминаниям. Почти исчезнувшим, подернутым дымкой тумана, но таким прекрасным.

– Удивительно встретить здесь, среди всех этих имитаторов такую необыкновенную девушку.

В прозвучавшем голосе ей послышался легкий приятный акцент.

Девана открыла дверцу шкафа, чуть прикусив губу от неприятного скрежета. Наверное, последний раз кто-то пытался познакомиться с мрачными шеренгами книг, заполняющими полки, еще до ее рождения.

Золотые искры засверкали на корешках, как будто прикосновение бледных пальцев вдохнуло жизнь в пожелтевших от времени морщинистых стариков.

– Павсаний? Мне всегда казалось, что милые дамы больше любят наслаждаться живым воздухом Эллады, нежели вдыхать запах пыльных фолиантов и терять зрение, рассматривая пожелтевшие от времени рисунки.

Дана отдернула руку и повернулась к мужчине. Кажется, до нее донеслись раскаты грома, и сестры вцепились друг в друга сквозь стиснутые кисти рук.

– Но я люблю читать.

Незнакомец явно пытался скрыть за темными стеклами очков не только цвет глаз. Сиреневый костюм и шейный платок на тон темнее придавали ему немного нездешний облик, странный для Даны, успевшей привыкнуть к темным повседневным цветам в одежде местных мужчин. И уж совсем удивительными показались туфли такого же цвета, как и сюртук. Все наоборот! Под стать манере одеваться смугловатая кожа и длинные черные волосы до плеч не оставляли сомнений, что этот человек, скорее всего, приехал в Кельтику издалека. Магическое пламя, мерцающее сквозь внешний замысловатый образ этого уроженца далеких восточных земель или совсем незнакомой Африки, как будто старательно пряталось за закрашенным черной краской стеклом.

Внизу профессор Россиньоль занял место за кафедрой, собираясь начать свою лекцию. Темная материя – тема необыкновенно созвучная облику человека, преградившего ей дорогу. Дана слегка смутилась, чувствуя за темными стеклами настойчивый и даже бесцеремонный взгляд. Вырвавшиеся слова только подтверждали, что она нервничала.

– Как вас зовут? – глупо и не к месту. – Извините, мне надо пройти.

Улыбка коснулась его губ, сжатых в тонкую почти бесцветную линию. Произнесенная в ответ фраза заставила ее вздрогнуть.

– Пусть будут розами шипы для всех поклонников твоих,

И как дурман, твои враги пусть отвергают сладкий мед…

Через мгновение иноземец добавил с грустной улыбкой.

– Рудаки.

Что означало это слово, она не знала. Возможно, так звали автора красивых строк, но переспрашивать казалось глупо и стыдно. Пожалуй, теперь Дана уже точно растерялась и поймала себя на неприятном желании убрать темные стекла прочь и проверить, что на самом деле таилось в глазах незнакомца.

– Наш гость обладает магическим слогом.

К счастью, голос незаметно подошедшего Мартина вырвал ее из колдовства непонятных слов.

Философ как всегда не скрывал настроения некой возвышенности и будто распространял вокруг невидимую, но вполне ощутимую ауру романтики и хорошего настроения.

Может быть, именно это настроение, желание отодвинуться подальше от странного жара, буквально рвущегося сквозь темный силуэт незнакомца, позволила ей обронить фразу, давно не дающую ей покоя:

– Прошу прощения, дорогой друг.

Как она научилась говорить за время пребывания в этом мире! Слова рождались подобно течению широкой реки, спокойно и плавно. Это было похоже на пение по нотам. И вдвойне приятно было разговаривать на таком языке именно с Мартином.

– Прошу прощения.

Это было глупо, по-детски.

– Вы знаете, Мартин, я всегда представляла настоящего философа по-другому. Только прошу, не обижайтесь на меня, но философ в моем представлении должен быть…

– Угрюмым?

– Серьезным.

– Нелюдимым?

– Задумчивым.

– Сухим?

– Ну, даже не знаю. Но вы же такой приятный, общительный и…

– Не заумный?

Дана улыбнулась и покачала головой, стараясь забыть о мерцающей тени за спиной. Она с удовольствием приняла протянутую руку и собралась уже двинуться вниз по ступенькам. Но голос, прозвучавший за плечами, заставил вновь замереть.

– Ваш друг наверняка принадлежит к школе греческих философов- эпикурейцев. Он не похож на мрачных гениев-германцев, вечно пугающих людской род сумерками богов или скорым Рагнареком. Они в последнее время заполонили европейские университеты своими кислыми физиономиями и толстыми томами северных пророчеств.

Некоторое время она с недоумением смотрела в веселые глаза Мартина и, выпрямив спину, изо всех сил старалась не оборачиваться. Знаток восточной поэзии так и не успел представиться, а она повернулась к нему спиной. Кем бы ни был этот маг, откровенно и по-хамски игнорировать его казалось не самым красивым поступком. Ее начала разбирать досада и, стоя здесь, между этими абсолютно разными мужчинами, Девона вдруг ощутила, что весь этот день был совершенно испорчен. И что сейчас он окажется испорчен еще сильнее.

Она не знала, как следует поступить и, словно подслушав это смятение мыслей, закружившихся в хаотичном танце, незнакомец поспешил ей на помощь.

– Я только недавно приехал в столицу и не имею в здешнем обществе достаточного количества знакомых. Прошу прощения, нужно было это сделать раньше.

Девона почувствовала, как теплые шершавые пальцы прикоснулись к ее руке.

– Вы не смеете…

Но он уже поймал ее пальцы в ловушку сложенных ладоней. Теперь мужчина стоял совсем близко, и она чувствовала аромат каких-то трав, сладковатый, даже приторный.

Ей это не нравилось, совсем не нравилось. Но руку она не убирала. Спустившись на две ступени, он теперь смотрел на нее снизу-вверх. Его взгляд поверх мутных стекол опалил ее страшным холодом.

Поцелуй, запечатленный на внезапно ослабевшей кисти, не означал ничего. Сестры замерли, охватив предплечья словно кобры, изготовившиеся к смертельному броску. Возможно, Дана должна была испугаться. Но она вдруг поняла, что была смущена. Ей никогда не целовали руку.

– Меня зовут…

Она уловила, как мужчина заколебался на неуловимую долю секунду.

– Ноах. А ваше имя, не буду скрывать, мне известно. Вы – Девона.

Дана смогла наконец заставить себя освободиться от его взгляда и от его ладоней. Холод сменялся жаркими волнами, но они не касались сердца. И все же, этот взгляд, это имя, все это было неспроста. Она попыталась вспомнить, понять, откуда ей мог быть знаком этот человек. Но она точно не могла встречать его раньше. И она не хотела чувствовать себя дурочкой.

– Меня зовут Девана Орма Ля Форэ Вертэ.

Девушка даже не узнала свой голос. Тысячи металлических игл, готовых уколоть насмерть, встретившие на своем пути стеклянную стену. Магия царила вокруг этого человека невидимым барьером, и с этим следовало что-то делать.

– Да, именно так. И Орма, и Девана. И Девона тоже.

Мартин, словно очнувшись от летаргического сна, вмешался в их странный разговор.

– Господин Ноах приехал несколько дней назад. Надо было рассказать тебе раньше. Он путешественник, поэт, ученый. В общем, как это часто бывает на востоке, достаточно таинственный человек.

Чужеземец поправил очки, и голубизна северного неба вновь скрылась за темной завесой.

– Господин Веррхаузен, мне очень приятно познакомиться с автором Манифеста. Я уверен, это произведение перевернет мир.

Мартин не обратил особого внимания на его слова. В нем боролось с одной стороны желание не мешать беседе, а с другой – он не мог оставить Дану одну с незнакомцем. К счастью, философ заметил, что профессор Россиньоль недовольно смотрел в их сторону.

– Господин маг, Девона, не стоит испытывать терпение коллеги. Лекция вот-вот начнется. Надо пройти к нашим местам.

– Увы, Девона, господин профессор, вынужден откланяться. Меня ждут в другом месте неотложные дела.

Она должна была бы поблагодарить Мартина. И все же, то, как неожиданно закончилась эта встреча, вызывало у нее неудовольствие. Совершенно точно этот человек мог помочь ей лучше понять этот мир. Лучше узнать себя.

Но почему же сестры как будто вздохнули с облегчением в тот момент, когда господин Ноах, слегка поклонившись, направился к выходу?

Экзотический незнакомец не оглянулся ни разу, но перед ее глазами все еще царила бесконечная синева.

Скамья показалась Дане жесткой, и некоторое время она пыталась найти наиболее удобную позу. Мысли о том, сколько людей в этом зале изо всех сил старались не рассмеяться, наблюдая за ее судорожными движениями, напрягали.

Спустя мгновение она нашла выход и, едва касаясь пальцами висков, постаралась скрыть от присутствующих растерянное выражение лица. Мартин наклонился к ней, видимо встревоженный ее состоянием, но Дана, опередив спутника, покрутила головой и, сделав над собой усилие, выпрямилась и постаралась прислушаться к словам лектора.

Произносимые профессором фразы доносились до нее словно сквозь паутину, сотканных из невидимого, но чрезвычайно плотного полотна, барьеров.

– Темная материя – невидимая составляющая вещества, еще не обнаруженная, но совершенно точно существующая— пронзает все…

То, что говорил с трибуны ученый, было важно. Важно для нее, а значит и для всех других. Ей надо было собраться, надо было сосредоточиться на том, зачем она сегодня пришла в эту аудиторию. Отбросить ледяной взгляд, так встревоживший, даже испугавший ее. По-настоящему заставивший даже задуматься о бегстве.

Холод – это оружие. Ледяные ленты, повинуясь не высказанному приказу, обожгли запястья, и почти сразу Дана почувствовала себя значительно лучше.

Возможно, этот ученый был прав. Как бы ни называли это явление – свойство природы, темная материя, эфир или еще как-то – его существование могло объяснить многое. Может быть, не все, но действительно многие способности ее и других необычных людей этого мира.

Фантастика или правда? Влиять на этот эфир непосредственно, благодаря энергетическим свойствам организма. Обладать такой способностью…

– Я вижу, что вы расстроены. Мне жаль, но здесь всегда можно встретить странных людей.

Задумавшись, она не сразу поняла, что Веррхаузен обращался к ней. Шептал, оглядываясь по сторонам.

Нет, больше ждать было нельзя.

– Любезный друг, – «Фу, точно, как в романе». – Расскажите мне о драконах. Все, что знаете.




Глава 3. Историк и его история


Учитель затворил дверь самыми кончиками пальцев, прижимая створку так, будто оторваться от лакированной поверхности было рискованным поступком.

– Заходите. Я ждала.

Первое, что сразу бросилось в глаза – два портрета, висевших прямо за креслом ректора. Раньше здесь не было ничего: гладкая пустая стена. А теперь – нет. Мужчина и женщина. Похожие и не похожие на нынешнюю хозяйку кабинета. От мужчины она унаследовала строгие, даже чересчур черты лица. От матери ей досталась бездонная глубина глаз. И, кажется, упрямство. И губы. Тонкая линия, не оставляющая надежды.

А ему нечего было повесить у себя в комнате. Всю жизнь ему не везло. Ни семьи, ни детей, ни какого-либо достатка. Так шаляй-валяй. Но кто виноват в этом кроме него самого? Долг – хорошее слово. Но холодное и пустое.

Девона стояла у окна, заложив руки за спину, и языки багрового пламени танцевали по подолу черного платья. Камень на груди мерцал, время от времени отдавая лучи света, словно разрывая полумрак кабинета.

Огонь сверкал в ее волосах, и он изо всех сил старался не смотреть, не видеть. Жаль, что у него не хватало решимости. Впрочем, это было свойственно всему его роду.

– Заходите. Не обращайте внимания. Тут у меня небольшой бардак.

Жаль, что ему никогда не хватало роста, чтобы шествовать с гордым видом. Ему не хватало роста, ему не хватало сил, ему не хватало желания выпрямить спину. Вот и сейчас все свое внимание Роже сосредоточил на том, чтобы не споткнуться, и засеменил самым нелепым образом. Во всяком случае, ему так показалось.

Весь стол был завален бумагами, книгами, раскрытыми и просто брошенными, старинными, в переплетах из настоящей кожи и новыми в темных переплетах с позолотой. Ужасное отношение к ценным документам.

Столкнувшись с подобным безобразием в другое время, историк возмутился бы вслух, громко, негодующим тоном. Возможно, он даже использовал бы некоторые словечки из лексикона родных мест. Прежняя хозяйка кабинета только рассмеялась бы, возможно, попросила его написать эссе о происхождении столь звучных выражений. Но сейчас он только присел на краешек стула и, коснувшись виска, зажевал все, что думал. Впрочем, он старался вообще не думать.

– Я очень сожалею, что мне не довелось послушать ваши лекции, профессор.

«Какие лекции? К чему все эти слова?»

Девона сделала несколько шагов к столу и присела на стул, утонув в тени и на несколько мгновений лишившись пламенного ореола.

«Сейчас бы трубочку! Закурить, избавиться от дрожи в руках».

– Господин Роже! Мастер.

Ее лицо осветил луч света, вырвавшийся из-за занавесей, дрогнувших всего на мгновение от порыва ветра. Какое безрассудство. Нужно сдерживать себя!

– Вы зря волнуетесь, мэтр.

Он почувствовал, как струйка пота стекала, пропадая где-то между лопаток, медленно теряясь в прошлом, в том, что отделяет сейчас от потом.

– Да, сейчас я могу уловить ваши чувства. Но стоит ли бояться? Стоит ли бояться такому человеку, как вы?

Теперь стало еще хуже. Драконы на стене ожили. Казалось, сейчас они покинут образ и разорвут его на части прямо в этой комнате. Хотелось просто закрыть глаза и уши. Ненужная чувствительность!

Девушка улыбнулась и сложила руки на столе подобно ученице, ожидающей от учителя оценки, похвалы или хотя бы намека на понимание.

– Я пытаюсь найти правду во всех этих книгах. Кому как не вам помочь мне?

«Проклятье! Проклятье! Можно повторять это сколь угодно долго. До того, как она задаст следующий вопрос».

Она чуть склонила голову и окинула его изучающим взглядом. Пламя в амулете разгоралось сильнее и сильнее. В такт ударам сердца. В ее глазах он мог разглядеть отражение маленького человечка, старающегося изо всех сил защититься от собственного страха. Жаль, что невозможно стать еще меньше и спрятаться от этого взгляда.

– Мэтр.

Слово прозвучало как-то странно. Девона как будто растянула каждую букву.

Несколько секунд хозяйка Академии молчала, погруженная в какие-то свои мысли и задумчиво поглаживала свой проклятый клинок.

– Моя мать ничего не рассказывала мне. Я не знаю почему. Но теперь мне необходимо разобраться. Найти понимание.

Еще одна потусторонняя улыбка. Невозможно было оторвать взгляд от ее пальцев на рукоятке кинжала.

– Вы историк. История мира, история магии. Вы должны знать все.

Он, безусловно, подвел своих соплеменников. Он был слишком самонадеян, думал, что всегда сумеет найти выход.

– Не бойтесь. Вам ничего не грозит. Ни вам, ни остальным.

Он невольно сглотнул, раздумывая о том, чтобы еще раз попытаться сбежать, укрыться в городе, за городом, во всем этом мире, вне мира. Пауза перед последним словом бросила в холодный пот.

– Почему? Почему все ждут от Девоны какого-то ужаса? Об этом не сказано ничего конкретного.

Дана встала и прошла мимо, словно не ожидала от него ответа. Она остановилась около картины и коснулась ее рукой. Краски от прикосновения как будто вспыхнули новыми цветами. Забытые эмоции разрывали мозг и заставляли сердце биться так что становилось больно. Проклятый дар ощущать всю эту силу! Проклятый дар, который он унаследовал от неведомых родителей!

– Почему?

Он сам не поверил, что решился наконец произнести хоть слово.

– Я не знаю точно. Простите мое невежество. Какие-то слухи, легенды. Но у меня есть свой вопрос. Вы строите там во дворе. Что это будет?

Драконы с полотна замерли в недоумении. Разве он не знал ответа? И все же одно дело догадка, робкое или ужасное, но предположение. А совсем другое услышать ответ от самой Предсказанной.

Она на секунду опустила глаза, словно наконец до нее донеслись слова, не произнесенные вслух, но звучавшие в его голове подобно колокольному звону. Опустила глаза и медленно, как будто сражаясь сама с собой, разжала пальцы.

– Это будет кедровая роща.

Невидимая рука набросила возникшую из ниоткуда темной вуаль, и ее взгляд подернулся поволокой, Роже почувствовал, что больше не было смысла играть в недомолвки.

– Это чудесно. И сколько у вас уже есть саженцев? – он помедлил. – Хранительница, – последнее слово далось ему невероятно тяжело. Ведь никто из его рода, никто из его племени не произносил его уже несколько тысяч лет. Дана словно очнулась ото сна. Темные глаза распахнулись, и торжествующая улыбка наполнила лицо, совсем недавно казавшееся ледяной маской, теплым внутренним светом.

– Четыре. У меня есть уже четыре ветви. Это не так уж мало.

Четыре! Он знал только о трех! Они знали. И думали, что сейчас эти ветви уже лишились всей жизненной силы. Во всяком случае, те, что до сих пор хранились у них. Ему нужно было взглянуть самому. Посмотреть, потрогать, убедиться.

Но откуда?

Жрецы. Те, кто посещал академию на прошлой неделе. Она сохранила храмовый комплекс. Она сохранила им надежду. Вера – вот основа всего.

Роже вытащил платок и начал обтирать лысину. Потом спохватился и замер.

– Простите. Простите. Это так неожиданно. Я мало знаю о том, что творится сегодня в городе. .

Девона рассмеялась. Она смеялась от души, как будто прозвучала самая веселая шутка, услышанная ею в этот день или месяц. Колокольчики звенели, и звуки переливались, отражаясь от заполнявшей углы комнаты пустоты.

Профессор вновь тщательно вытер лоб. Нужно было убедить ее, что все что с ним происходило последние дни всего лишь случайность. Может быть, попробовать поговорить позже, собраться с мыслями. Нужно только придумать повод.

Смех стих. Дана вернулась к столу, несколько секунд листала одну из книг с таким видом, будто разговор закончен. Но камень у нее на груди продолжал искриться разными полутонами. И Роже знал, что это означало.

Маг машинально расстегнул пуговицу на рубашке, потом другую. С удивлением посмотрев на свои пустые руки, Роже обнаружил, что уже некоторое время топтался по своему платку. «Как на экзамене».

– Идите сюда, мэтр! Нашла наконец!

Профессор узнал книгу. Обложка из настоящей кожи. Эту или такую же он когда-то вел сам. История Академии. Что она могла там найти?

Роже вдруг ощутил запах морской свежести так, словно он находился у самой кромки волны. День был хмурый, и облака собрались так низко, что давили на плечи. Но ветер приносил ощущение свободы. Осталось чуть-чуть, подождать совсем немного и можно будет вздохнуть полной грудью.

Такие у нее духи? И щепотка аромата хвои. Такая малая, что обычный человек никогда не различил бы. Значит, она не лгала.

На странице вместо обычных линеек букв и цифр, отражавших ежедневную жизнь Академии, события, имена, кто-то набросал тонкими черными линиями портрет самого мэтра.

Склонившись над эскизом, Роже долго не мог произнести ни слова. Дата не оставляла ни малейших сомнений. Ровно год со дня, как он покинул Академию первый раз. В глазах печаль и гнев. Ну конечно, морщины сейчас, стали глубже, но за эти триста лет он мало изменился. А она…

При большом желании, в словах Девоны можно было попытаться уловить намек на сочувствие.

– Она была волшебницей.

Сотни лет прошли с того утра, когда он сказал ей, что должен уехать. Что дела семьи требуют его присутствия. Тогда он сжимал ее руку, но смотрел в сторону.

Старательно подбирая слова, пытаясь не допустить малейшей фальши, не давая времени на расспросы, не оставляя ни мгновения на колебания. Возможно, она попыталась бы задержать его, а, возможно, и нет. Он был так холоден и все это время надеялся, что сумел скрыть свои чувства. Но нет, ему не удалось.

Он вернулся только через сто лет. Чтобы уж наверняка.

Оконная створка возмущенно заскрипела под его руками. Настежь. Ему нужен был чистый воздух. Весенний ветер ворвался в комнату, и бумаги полетели со стола, закружились белыми птицами, то взлетая к потолку, то бессильно опадая к ногам подобно прошлогодним высохшим листьям.

– Зачем вы так. Жестоко.

Девона молчала.

– Вы же понимаете, что я не мог остаться. Это могло вызвать подозрения. Человек, который почти не стареет. А мы должны знать, следить.

– Следить за людьми.

Он покачал головой. О да. За кем же еще.

– И не уследили.

Здесь она была права. Но кто мог связать это предание, появившееся неизвестно откуда, с возвращением бывших хозяев. Боже, как больно. Он уже должен был забыть навсегда. И не получилось.

А Деване не требовался ее кинжал. И магия не была нужна. До сердца можно дотянуться и так.

– На самом деле я не хотела.

На улице пошел дождь. Холодный, моросящий дождик. Совсем не весенний, без тепла, без солнечных лучей, пробивающихся сквозь тучи. Но сейчас Роже был рад и ему. Капли касались лица, и эта безвкусная влага, которую он пил с губ, возвращала к жизни.

– Я не хотела ранить вас. Я ничего не знаю о ней.

Незнание не помогало. Он тоже не знал, не разрешал себе узнать.

– Но магия могла бы позволить ей жить дольше. Даже столько, сколько живете вы, альвы.

Он горько усмехнулся.

– Так вот зачем вам роща. Понимаю. Но мне это уже не поможет.

Дана коснулась его щеки холодной, почти ледяной рукой. Огонь в амулете погас, и сейчас он напоминал мертвое темное стекло.

– Зато вы можете помочь мне. Вы и ваши соплеменники. Известите их. Пусть возвращаются. Деревья должны жить. А вместе с ними люди.

Кедры Хранительницы. Старшие говорили, что среди этих ветвей невозможно никакое горе. Стоило только коснуться коры ладонями, ощутить могущество живой силы, причастность к миру вокруг. К каждой капельке, каждому грану.

Запах кедров. Маленькие раскрывшиеся шишки. Семена-сердечки, тонущие в земле.

Он смог только еле слышно прошептать в ответ:

– Да, да, конечно.




Глава 4. Месть под названием любовь


Просто удивительно, насколько изменилась Мадлен за каких-то пару месяцев. Шестьдесят или чуть больше дней минуло со времени их последней встречи в Академии, а сейчас Дане казалось, что перед ней сидела совершенно другая женщина. Хотя здесь лучше всего подошло бы слово иная. Исчезла Мадлен-студентка, Мадлен юная, беспечная и смешливая девушка. Вместо нее теперь была уверенная в себе изысканно одетая молодая женщина.

Серебристые нити, разбежавшись по черному жакету-болеро с блестящими круглыми пуговицами, то и дело складывались в какой-то неуловимый для глаза рисунок. Такие же серые нити играли в свою необычную магическую игру по подолу платья, отличавшегося от глубокой тьмы жакета на полтона.

Мадлен сняла шляпку сразу же, как только они вошли в кофейню, располагавшуюся всего в трех минутах ходьбы от модного ателье. Сочетание ее темных волос, теперь тщательно уложенных, мрачноватого наряда и проницательных и одновременно странно безмятежных темных глаз придавали бывшей студентке Академии облик героини трагической пьесы. Теперь образ недавней подруги казался Девоне каким-то потусторонним, неземным и одновременно волнительным.

Так, наверно, могла выглядеть героиня романтических поэм Шиллера или американских ужастиков, если бы актрисы обзавелись достаточным умом. Или не боялись показать, что обладают таковым.

– Да, я теперь немного другая. Но моя магия осталась при мне.

Дана кивнула. Действительно, способности ее бывшей подруги не уменьшились, а, возможно, даже увеличились. Огонь ее горел ярко, словно готов был распуститься невидимым, но от этого не менее красивым цветком, широко раскинувшим чудесные лепестки-потоки силы.

На мгновение ей стало неудобно. Дана даже почувствовала, что начала краснеть. Изучать других людей, пытаться раскрыть их тайны незаметно вошло в привычку. И хуже всего было то, что теперь это происходило независимо от ее желания.

Но сейчас все происходящее заставляло держаться настороже. «Дракон не спит никогда!» Улыбка едва коснулась ее губ.

– Ты улыбаешься?

– Не обращай внимания. Это так, пустое.

Выражение лица черноволосой женщины чуть смягчилось, и она превратилась в знакомую Мадлен, ту девушку, с которой они вместе постигали основы сохранения самообладания и пытались запомнить паутину границ германских княжеств. В конце концов, спали на соседних кроватях и пытались заставить замолчать Дорис, обычно до полуночи рассказывавшую о своих розовых мечтах. И хотя все это продолжалось совсем недолго, но вспоминать было смешно и приятно.

– Ты вернешься в Академию? Знаешь…

Легкая тень мелькнула на лице темноволосой колдуньи. Она остановила Дану едва заметным движением руки и повернулась в сторону неслышно приблизившейся девушки в кружевном зеленом переднике.

– Принеси нам чего-нибудь, милая. Чаю, может быть. Или кофе. Да, лучше кофе.

Мадлен провела пальцами по темной поверхности столешницы. Серебро перстня сверкнуло особенным туманным проблеском.

– Моя учеба закончилась. Как и твоя.

Холод взмахом невидимого крыла коснулся сердца. Оно словно замедлило на секунду бег, замерло в растерянности. И вновь, теперь уже с удвоенной энергией принялось за работу. Чувствовать биение своего сердца не к добру.

– Хочешь спросить, как он?

Что-то нехорошее зашевелилось внутри. Почему Мадлен спрашивала так сразу, словно знала все. Дана отвела взгляд, пытаясь решить, как ей поступить. Она неуверенно оглядела зал.

Вдруг показалось, что все обитатели кофейни уставились на нее в ожидании ответа или какой-нибудь другой реакции. И это заставило почувствовать нарастающий внутри жар. Кровь прилила к лицу, и она не смогла заставить себя произнести что-нибудь нейтральное, безмятежное.

Но через несколько мгновений с удивлением услышала, как чей-то слабый, срывающийся голос все-таки произнес еле слышно:

– Да.

Подруга улыбнулась самыми уголками губ, отвечая полуусмешкой. Гримасой, которой соглашаются с любыми словами, не касающимися ни сердца, ни души.

– Прекрасно.

Странно, что это слово заставило сердце забиться значительно быстрее. Этот мир достоин того, чтобы рухнуть только от одного этого слова.

Мадлен вытащила из рукава платочек и промокнула губы.

– Принц сейчас…

Платок выпал из ее руки. Магия закружилась вокруг бывшей студентки, не находя выхода, и в зале кофейни отразились отблески огня.

– Он сейчас в безопасности.

«В безопасности от тебя». Странно, откуда к Дане пришла эта мысль?

– Во всяком случае, так было, когда я оставила его.

Огонь внезапно оказался так близко. Он бушевал под ледяным куполом в поисках выхода. Девона улыбалась.

– Здравствуйте, я Карен. Я очень рада, что дамы посетили нашу кофейню.

Этот милый голосок раздался так вовремя. Серые глаза и легкие каштановые волосы вразлет. Девушка с необыкновенным румянцем, пунцовыми губами и страхом где-то в глубине. Там, куда обычному человеку не пробиться сходу. Только потом, когда все уже случится. Годы, столетия спустя.

– Кофе. Ваш кофе.

Мадлен продолжила, не обращая внимания на девушку. Поправила волосы и сложила ладони небрежным замочком.

– Я все понимаю.

Какого черта! Кажется, бывшая студентка насмехалась над ней. Дана почувствовала, как магия ее собеседницы где-то там, за еле заметной завесой укрытых чувств готова была закипеть, показать себя.

– Я понимаю. Любовь.

После этих слов Девана вдруг успокоилась. Здесь шла охота. Все это не случайно. Эта встреча, эта беседа. Этот наряд.

– Не стоит так переживать. Кстати, твой кинжал. Позволь взглянуть?

Дан извлекла клинок из ножен и протянула собеседнице почти коснувшись острием ее раскрытой ладони. Серебро в черной бархатной перчатке смотрелось вдвойне ослепительно и ярко. Мадлен рассматривала узоры клинка так, будто читала спрятанный среди укрытых в металле линий текст. Спустя мгновение провела пальцем по клинку. Тронула острие. Отдернула руку, словно обожглась.

«Любовь. Конечно же, любовь». Это можно повторять бесконечно. Мысли метались в полном беспорядке, не оставляя ни малейшего шанса понять, что же говорила эта женщина-колдунья.

– Ты знаешь. Для того, чтобы сотворить такое оружие, нужны были особые чувства. Говорят, чтобы наделить металл душой, маг должен связать силу клинка с кровью близкого человека.

Да, возможно. Свадебный ритуал. Или клятва безбрачия. Такая, от которой по спине пробегал холодок.

Мадлен смотрела в упор, не мигая.

– Но мне такое оружие не подходит.

Конечно, не подходит. Чтобы владеть им, нужно было заплатить. Сталь холодила руку, и драконы приготовились расцарапать ладонь своими когтями. Боль от их укусов касалась сердца. Дана приняла лунный блеск обратно, и лицо умершего ассасина мелькнуло перед глазами, заставляя до боли сжать лезвие.

Капля крови упала в чашку, и странное выражение на мгновение появилось на лице Мадлен. На лбу бывшей студентки собрались морщинки, и она прошептала, гладя куда-то в пустоту.

– Когда я родилась. Нет, конечно же не тогда. Позже. Намного позже.

Незнакомка, которая раньше была ее подругой, накручивала прядь волос на палец.

– Мне пообещали любовь. Тебе не кажется, что настоящая любовь – это то, для чего стоит жить? До самой смерти.

Дана подумала, что надо было спрятать кинжал в ножны. Слушать от Мадлен такие слова оказалось очень интересно. Но и очень больно.

– Реган остался там. В доме у моря. В доме, где безразличные ветра гуляют по пустым коридорам. Ты же бывала там?

«Да бывала. И побываю еще. Меня не пугают твои слова, неудачница. Мне не страшен холод. Ведь холод – это я сама».

– Я пыталась. Может быть, плохо пыталась. Но ведь никогда ничего не известно. Возможно, именно эта любовь та самая, настоящая.

Мадлен смотрела куда-то в пространство, и ее шепот не пугал, но заставлял сердце биться быстрее и быстрее.

– Магия, волшебство, власть. Мне все это безразлично. Но я такая, как есть. И ты. Такая везучая.

Девона отпила большой глоток напитка со странным вкусом. Руки дрожали. Разве это кофе? Сестры уже закружились вокруг запястий. Опасность. Что сейчас могло угрожать ей?

– Я знаю, что это за вкус.

Почему эта фраза вырвалась, сказать было невозможно. А черноволосая красавица продолжила, почти захлебываясь лихорадочным шепотом:

– Да, кровь. Все, чего касается кровь дракона, приобретает необыкновенный вкус. Кофе со вкусом крови.

Девушка-официантка с дрожащими руками забрала пустую чашку. Что с ней не так? Что не так с кофе? Что здесь не так?

– Мой хозяин призвал меня. И что же? Неудача.

Теперь Мадлен смотрела с сожалением. Воздух мерцал вокруг нее, и сестры дрожали, пытаясь пробиться сквозь эту пелену. Проклятое колдовство! Слова, которые ничего не значили. Слова вообще не значили ничего.

– У тебя не может быть хозяина. Мадлен, у человека не может быть хозяина.

Она сдержалась. Какое-то мгновение казалось, что черная колдунья заплачет, не выдержит. Зарыдает, забьется в истерике. Позволит себе человеческие чувства. Но она побледнела еще больше, замерла и только скривилась так, словно еще секунда и ее вырвет прямо на стол, застеленный белоснежной скатертью.

– У меня есть. Понимаешь, для него я не человек. И вообще я не Мадлен. У меня есть настоящее имя.

Серебристые птицы на платье сжались, будто в ужасе перед налетевшим ураганом. Бывшая студентка вскочила и, поправив юбку, улыбнулась едва раздвинув тонкую линию алых губ.

– Хозяин придет и к тебе. Жди.

Чашки и блюдца рухнули с подноса, разлетаясь на мелкие кусочки. Служанка в отчаянии закрыла руками лицо и опустилась на пол. Мадлен с показным спокойствием медленно надела шляпку и, едва заметно кивнув, направилась к выходу. В ее походке можно было уловить все, кроме страха или отчаяния. Это был танец, танец воспоминаний.

Девона осталась за пустым столиком, полная горечи и желаний, которые хотелось исполнить как можно быстрее.

– Я глупа! Я глупа. Возможно даже, дура.

Эти слова можно было повторять до бесконечности. Но несмотря ни на что сейчас ей нужно было успокоиться. Столько эмоций и ничего, ничего что могло бы рассказать о Регане. О нем и об этой ведьме.




Глава 5. Белые хлопья, красные капли


Дана сидела и рассматривала дверь, скрывшую от нее недавнюю собеседницу. Дверь была самая обыкновенная, без каких-либо украшений или изысков. Обычная дверь, которая может в случае необходимости выдержать напор нежелательных гостей, не слететь с петель под ударами сапог, не поддаться стуку здоровенных кулаков пьяных любителей вечерних возлияний. Сейчас этот темный силуэт надежно укрыл предмет ее мыслей и страхов. Да, она должна признаться, Мадлен испугала ее, и это почувствовали ее магические сестры.

Иголки раз за разом жалили ее нежную кожу, но она отказывалась прислушаться к предупреждению, сигналу тревоги. Она должна была понять, что означала эта совсем неслучайная встреча. Намеки, скрытые в тенях, не позволяли осознать, что скрывалось в словах давней знакомой.

«Уймитесь, она ушла!»

Девона разжала пальцы, стиснутые на амулете. Неужели она не могла отпустить камень в течение всей беседы. Зелень кристалла раздирали всполохи света. Искры кружились в бешеном танце, и девушка вновь сомкнула ладонь. Она знала, что это означало, но оставалась сидеть за столиком, вспоминая сказанные черной колдуньей слова.

– Мадам желает еще чего-нибудь?

Эту девушку она видела впервые. Другая кельнерша, хотя и чуть похожая на ту, что так неудачно попыталась угодить ей совсем недавно. Возможно, они были родственницами, вместе работающими в этой кофейне.

– А где Карен? Где та девушка, которая приносила нам кофе? Я бы не хотела, чтобы ваш хозяин наказал ее. Все произошло случайно.

Лицо служанки чуть смягчилось. Она как-то успокоилась, избавилась от страха, затаившегося где-то глубоко внутри. Дана почувствовала, что непонятная тревога потихоньку начала покидать ее, и решила продолжить.

– Позови свою подругу, и я постараюсь сделать так, чтобы это маленькое происшествие осталось без каких-либо последствий.

Темное облачко вновь вернулось на лицо девушки. Она замолчала и задумалась на минуту. Двое мужчин, неприятные типы, сидевшие у окна, поднялись и протиснулись между служанкой и Даной, успевшей поморщиться. Запах лошадиного пота до сих пор воспринимался ею как одна из обыденных, но крайне неприятных черт, присущих этому миру.

Дверь захлопнулась с громким стуком, и Девана мысленно поблагодарила мастера, надежно сработавшего эту крепкую преграду между ней и этими людьми.

– Карен почувствовала себя нехорошо и ушла домой.

Дана видела, что девушка на самом деле недовольна и одновременно терялась в догадках, что послужило причиной такого поступка знакомой или родственницы. «Наверняка вечером ты будешь высказывать ей недовольство и рассказывать, как тебе пришлось выложиться, чтобы заменить Карен». Но теперь дракон мог покинуть кафе. Здесь ее ничего не удерживало, и, поправив шляпу, Дана поднялась и огляделась. Странно было то, что кафе, еще недавно полное жизни, теперь опустело, и только в самом темном углу какой-то бородач почти уснул над своим вином.

«Словно сцена, которую покинула главная героиня». Служанка, не отрываясь, смотрела на амулет на груди Даны, пылавший все сильнее. Она уже открыла рот, но так и не решилась задать вопрос.

В этой бедной девушке не было ни капли волшебного сияния. Девона подавила вздох, покачала головой и сделала шаг к двери.

К счастью, именно шаг, так как через мгновение створка распахнулась, ударившись о стену, словно под действием вихря, и в комнату влетел Дар с обнаженным мечом в руках. Он решительно схватил девушку за руку и только потом, убедившись, что видимых повреждений у его дракона не наблюдалось, кровь не хлестала во все стороны потоками, и враги не готовились к нападению, опустил оружие.

Страж глубоко вздохнул, потом еще раз и еще… Девона поняла, что он был не на шутку взволнован. Стараясь не встречаться с мужчиной взглядом, она прижалась к его груди и, закрыв глаза, отбросила все мысли и тревоги. Через несколько мгновений Девона ощутила его нежное прикосновение и мягко обняла его обеими руками. Это забытое ощущение совершенного покоя и отсутствия каких-либо мыслей. Она плыла в его руках словно лодочка, спущенная на воду тихой и могучей реки. Ощущение безмятежности, с которым не хотелось расставаться.

– Ты меня напугала.

Девона едва могла расслышать его голос, словно она действительно уплывала по темной реке, несущей свои воды вдаль. А страж остался на берегу и теперь пытался докричаться откуда-то из другого мира.

– Ты не можешь так поступать!

Нет, это была не река. Под ней проплывали облака, кусочки ваты, распластанные в невесомости. Раскинув руки, она летела, касаясь каждого солнечного луча, пробивающегося из тени за спиной.

– Дана, ты слышишь? Кто здесь был?

Лететь было так приятно, и Девона не могла не улыбнуться. Пусть эта улыбка осталась глубоко, там, где сестры-защитницы, сложив руки на коленях, сидели напротив, молчали и, переполненные ужаса, пытались поймать ее взгляд. Какие они одинаковые и как похожи на нее. Зря страж так кричал, все равно не докричится. Чужой. Чужая частичка ее души.

Она очнулась только тогда, когда почувствовала холод осеннего ветра. Дар держал ее под руку, и щека горела огнем. Это был ненастоящий огонь, и Девона не желала чувствовать боль, но все прошло. Полет остался где-то там, в кафе, вместе с его запахом и удивленным лицом бородача за спиной стража.

Дана подняла руку и коснулась лица. Губы обожгла внезапная боль, и она несколько секунд с недоверием рассматривала свои пальцы, испачканные красным. Соленый привкус не оставлял сомнений – это была ее кровь. «Как он посмел»?

– Какого черта? Какого черта ты творишь?

Дар молчал. Что она видела сейчас в нем? Бледное лицо с запавшими глазами. Кажется, румянец никогда не касался этих щек. Она почувствовала, как лихорадочно билось его сердце, почти так же, как ее. И боль, которая переполняла его, также звучала в ее груди. Боль обладала одним удивительным свойством: она заставляет забыть обо всем, кроме нее самой. Она способна была заполнить весь мир, вытеснить все, что окружало тебя, заставляла все, что окружало тебя приобрести один серый цвет отчаяния.

Как, в какой момент это произошло, она не могла вспомнить. Не понимала. Он сжимал лезвие ножа с драконами, и их зубы обагрила его кровь. Эту боль она тоже чувствовала, как свою.

Амулет все также сверкал ослепительным блеском, и это сияние затмевало сознание. Он отражал их чувства, или просто показывал, что страж и дракон ни на секунду не перестают помнить друг о друге. Разве это не одно и то же?

– Ты устала.

Конечно, он прав. Она устала от странных чувств и необыкновенных схваток с неизвестными людьми. Их кровь смешалась в очередной раз. Дана разжимала его пальцы по одному. Это оказалось совсем непросто, страж был сильнее. Он вообще был сильнее во всем. Но она старалась изо всех сил, не обращая внимания на людей, собравшихся вокруг.

Вновь пошел снег. А он все еще противился ей. Сопротивлялся изо всех сил. Нелепая ситуация. Он не должен был этого делать, страж обязан исполнять то, что решил за него дракон. Просто исполнять. Его клятва звучала именно так. Или по-другому. Наконец он согласился.

Теперь было больно вдвойне. В бесплодных попытках она изрезала все пальцы. Ковентина тоже пришла посмотреть на их борьбу. В ее сторону Дана не могла позволить себе взглянуть даже на секунду. Как же она попала в такую ситуацию?

– Я устала.

Выдавив короткий смешок, Дана вновь закрыла глаза и позволила стражу заняться своими прямыми обязанностями. Дар подхватил ее на руки, и она уже вновь плыла в лодочке его объятий. Нырнуть вместе с ним в облака, как это было бы прекрасно, жаль невозможно.

В этом заключалась вся нелепость и странная усмешка судьбы. Все называли драконами тех, кто способен летать, распластав крылья, пускать языки всепожирающего пламени. Тех, кто мог пугать одним своим чудовищным видом.

А сами они, освободившись от своей чудовищно-прекрасной брони, называли драконом ее, присягали в верности и готовы были посвятить жизнь служению.

Дана прикусила губу. Боль от порезов давала о себе знать, и руку жгло невидимое пламя. Неужели она могла ударить своего стража кинжалом? Что изменилось в ней за эти месяцы? Неужели эта сука, которая стремилась к власти и готова была использовать для достижения своей цели всех окружающих, неужели эта бессовестная, лицемерная женщина это она, Девана?

Снег валил хлопьями, и она радовалась, что растаявшие на лице снежинки скрывали крохотные, капли влаги.




Глава 6. Темное без конца


Глядя с балкона на толпу женщин, идущих прямо внизу, Девона в раздражении кусала губы. Ее провели как девочку.

– В кофе, который тебе подавали, был какой-то яд, возможно, наркотик. Определить, что именно, сейчас не представляется возможным.

Ярне произнес эти ужасные слова совершенно спокойным, нейтральным тоном. Но она чувствовала, как эмоции вскипали, подобно зажатой скалами огненной магме в глубине земли.

Ярость, гнев, стыд. Все это она готова была выплеснуть наружу… Сейчас, немедленно, на всех и каждого, кто только окажется рядом. Она чувствовала, что ее попеременно бросало то в жар, то в холод.

– Успокойся, тебя не собирались убить. Думаю, нет.

Амулет на груди превратился в островок холода. Сестры замерли, словно в испуге, как будто ее чувства могли повредить даже им.

Страж криво усмехнулся, наклонился над перилами балкона и сплюнул вниз прямо на головы толпы женщин, идущих вдоль улицы к одной им ведомой цели.

Некоторое время он следил за тем, куда попадет плевок, а затем, поморщившись, вновь повернулся к Дане.

– Повторяю, не стоит переживать. В конце концов, мы на войне.

На войне. Здесь Ярне был совершенно прав. И эту войну начала она сама. Однако вовсе не ту войну, в которой сейчас сталкивались отряды на юге. В этой войне выстрелы из ружей и звон клинков имели значение, но все-таки не они главные, совсем не они.

Она должна была что-нибудь сказать, хоть как-нибудь выпустить пар и огонь. Этой ухмылочке стоило померкнуть хоть на секунду.

– Неужели я должна воевать сама? Зачем вокруг меня уже собралась целая армия? И командир у нее есть.

Страж только пожал плечами. Этот болван был непрошибаем. Как только Елена с ним справлялась? А может быть, именно поэтому отправила его сюда?

Ярне опустил руку на рукоять меча. Покачнулся, перенося тяжесть тела с носка на пятку. Через мгновение повторил движение еще раз.

– В былые времена я видел, как за попытку покушения выжигали населения целых городов. Но мы договорились, что нам нужно совсем не это?

Да, они решили, что этому миру нужно дать еще один шанс. Как бы странно это не прозвучало. Как бы странно ни было то, что именно она думала об этом.

– Сейчас только-только наступил март.

– И что же?

Вопрос стража прозвучал настолько глухо, что Дана еле разобрала слова.

– Полгода. Еще и полгода не прошло, как я попала сюда, а уже считаю возможным обсуждать такие ужасные вещи с ужасным человеком.

Ярне пожевал губами, заранее пробуя на вкус слова, которые собирался обрушить на нее в следующее мгновение. Девана поймала себя на том, что захотела закрыть уши и не слышать. Сколько ему на самом деле лет?

Дробь шагов возвестила о появлении на балконе ее стража. На самом деле она знала, чувствовала, что он приближался, что торопился, и сейчас она узнает больше, гораздо больше. Дана надеялась, что от Дара услышит что-нибудь другое. Не такое безжалостное и ледяное.

Но мужчина обрушил на нее еще более ужасные новости. А ей оставалось только слушать, отвернувшись и вцепившись руками в шершавый поручень.

– Мертва. Девушка, про которую ты упомянула. Которая подавала вам кофе. Мы побывали у нее дома.

Дана поняла. Страх… Та девушка знала и все-таки решилась подать отравленный напиток.

– Карен.

Мужчины молчали, и оба одинаково замерли, словно ожидали какого-то откровения, неизвестных знаний, которые могли бы прояснить ситуацию, надеялись получить новый толчок к действию.

– Так ее звали. И она боялась. Я еще подумала, чего она так боится?

Стражи молча переглянулись, и Дана почувствовала, что огонь внутри вновь начал разгораться и подниматься на поверхность.

– Ее задушили. Соседи сказали, что девушка приехала в город пару месяцев назад. Ни с кем не встречалась, вела себя тихо. Вежливая. По воскресеньям обязательно ходила в храм прикоснуться к дереву.

Она была виновата. Возможно, имело смысл обратить внимание стража на это. Не стоило идти одной в то кафе. Но ей казалось, что со стороны Мадлен ничего не может угрожать. Какая дурацкая мысль. Так можно вообразить, что каждый человек, с которым она познакомилась в этом мире, мог представлять угрозу.

Безумие какое-то. Но если вспомнить о Теренции и управляющем. Об Антонио. Нет, мальчик не виноват. Ребенок не мог замышлять такие вещи. Его заставили. Так же как заставили Карен…

– А Мадлен?

Дана не хотела и не могла назвать бывшую подругу новым именем. Хотя и подругой ее назвать было сложно. На самом деле она ничего о ней не знала.

– Тебе надо быть осторожней. Кровь дракона, конечно, великая сила, но даже она не спасет от удара в спину.

Страж, который призывал ее быть осторожней! Дар заставлял сердце метаться от боли!

– Какая пустота, серость там внизу! Куда они идут? Зачем?

Дана отвернулась от мужчин и прошлась пальцами по трещинам перил. Обида. Какая невероятная сила в этом чувстве. Она вздохнула глубоко-глубоко и выпрямилась, стараясь не показать, что страх нашел путь к ее сердцу.

– Это манифестация женщин. Эмигрантки из Тира и других азиатских городов. Они требуют, чтобы их мужчин не преследовали за забастовку, и чтобы им позволили жить по-человечески.

Она шмыгнула носом и увидела перед собой платок, белоснежный кусочек ткани в руке мужчины.

– Ты все еще забываешь, что я чувствую все.

Это было ужасно и отвратительно. Хотя могло быть прекрасно.

Дана вытерла нос и уголки глаз. Потом демонстративно выпустила платок, и он раненой птицей поплыл за ограждение и, медленно кружась, скрылся из вида.

Дар постучал пальцем по груди напротив сердца, и ее охватило отвратительное чувство вины. Чувство, которое было ей слишком знакомо, и от которого она почти избавилась.

– Мадлен просто села в экипаж и уехала. Наши люди решили, что так и должно быть. Ведь они знали ее раньше, знали, что Мадлен твоя подруга. А ты спокойно осталась сидеть в кафе.

«Она моя подруга. Она хотела меня отравить. И она влюблена в человека, который не любит меня».

– И почему же я не умерла? Или… Почему я просто не сошла с ума?

Мужчины вновь переглянулись. Казалось, они недоумевали, поражались ее глупости. И одновременно не хотели говорить о такой общеизвестной, простой истине.

Наконец ее страж ответил. Огонь таился внутри и готов был опалить ее. Возможно, так было бы даже лучше.

– Но ты же сама сказала. Капля крови упала в чашку.

Она готова была задушить его за эту медлительность, за слова, которые застревали где-то на полпути.

– И что же?

– Все, чего коснулась кровь дракона, не способно принести вреда.

Она обернулась к Ярне. Страж матери произнес это как произносил молитву, а не своим обычным пренебрежительным тоном. Он выговаривал слова, закрыв глаза, и бледность покрывала его лицо подобно налетевшей снежной буре.

Дана обняла себя руками. Не смотреть и не слышать. Возможно, весь этот мир только и ждал, чтобы вкусить крови. Но не в этот раз.

– Ярне, тебе не кажется, что у нас слишком мало людей? Вы с Даром не в состоянии охватить все.

Кажется, они ожидали от нее чего-то совсем иного. «Дар, ты совсем не понимаешь меня!»

– Я тоже так думаю.

Мелодичный голосок Ковентины зазвенел, словно удар морского гонга, разорвавшего тихий шелест волн. Увлекшись беседой, они совсем не заметили, как Присягнувшая вышла на балкон.

Последнее время Дана все чаще ловила себя на желании воспользоваться силой амулета и почувствовать не только всю силу эмоций стража, но и кое-что еще.

Грустная улыбка тронула ее губы. Нельзя, нельзя. Дар. Это твоя вина и не попрекай меня больше.

– Нам надо больше внимания уделять Академии.

Конечно. Умная девочка. И Дана даже не могла понять, кого она ревновала больше, Тину или Дара. Но сейчас нужно было отбросить эти мысли, тем более, она упускала что-то важное. Что-то, что заметила сейчас, на этом балконе, но все время ускользало, утекало сквозь пальцы.

– Нам нужно уделять больше внимания Академии, нашим ученицам, нашему хозяйству.

«Нашему». Молодец. Подруга была совершенно права. Не зря Дана доверила ей ведение хозяйства всего этого балагана. Сообщества нескольких сотен людей. А ведь они все хотели есть, пить, отдыхать, в конце концов, многие из них хотели знать, что их ожидало.

– Средств слишком мало. Сейчас их стало больше, но с учетом новых предметов, оплаты профессоров, оплаты охраны, оплаты…

– Нам надо устроить бал.

Ковентина замерла, набрав полную грудь воздуха.

Ярне пришел в себя, и произнесенная им фраза оказалась как раз кстати.

– Всем этим женщинам, собравшимся вместе, очень не хватает мужчин. И никакая магия не заменит им мужского общества. Я вам точно говорю, бал.

Девана поймала себя на том, что улыбалась. Конечно, бал. Интересно, проводился ли бал в Академии когда-нибудь. Бал – это способ пригласить гостей, узнать, что происходит, как все эти люди в городе относятся к тому что, происходит вокруг. И пусть первый и последний бал, в котором она приняла участие, закончился не очень хорошо. Но, наверно, Арнольд поможет.

В конце концов, можно просто потанцевать. Просто послушать музыку. Как мало музыки здесь! Уныние, только уныние.

Тина очнулась, захлопала ресницами и, стараясь не смотреть в сторону Дара, произнесла с неожиданной твердостью.

– Бал – это, конечно, здорово. Но я говорю о другом.

Дана вздохнула и почувствовала, как отвратительно пахло даже здесь, почти в самом центре города. Сырость и запах сгоревшего угля проникали везде. В родовом доме, где Шайла проводила достаточно много времени, Дану преследовали ароматы кошачьих туалетов и гниющей бумаги. Стоило только позволить себе отвлечься. Стоило только позволить себе вспомнить.

– Я понимаю, дорогая. Мы с Ярне уже говорили об этом несколько дней назад. Деньги будут.

Дар и Тина кивнули одновременно. Боже, разве такое бывает? Разве могут быть люди так созданы друг для друга? А кто создан для нее? Или для кого создана она?

Слово «создана» внезапно застучало барабанным грохотом в висках.

Прочь. Что будет, если Дана исчезнет прямо сейчас? Улетит куда-нибудь, где ее ждали на самом деле?

– Это хорошо, Дана.

Иногда Тина обращалась к ней «мадам», и это означало, что Девона сделала что-то неправильно, не так, как надеялась девушка. Но сейчас слова прозвучали так тепло, так нежно, и одновременно Тина коснулась руки стража. На мгновенье, легко. Почти незаметно. Такая игра. Пустая игра.

Дана вдруг поняла, что ускользало от нее все время, пока она стояла на этом балконе. Пустота.

– Дар. Во всех этих женщинах нет ни капли магии. Вообще ничего. Так не бывает.

Ярне засмеялся. И этот смех пробил ознобом, заставил сердце забиться бешеным ритмом.

– Это ждет всех. Если мы не победим.

Девана вздрогнула. Стекло за спиной лопнуло и рассыпалось мелкими осколками вниз на тротуар.

Тепло. Ей нужно было тепло. Ей нужен был Реган.




Глава 7. Деревья зимой


Сложно сказать, что на самом деле произошло в ту ночь. Он долго пытался найти выход, блуждая по темным пространствам среди лежащих на полу людей. Хорошо, что свеча у него почти сразу погасла, сраженная порывом ветра. Этот пронизывающий ледяной сквозняк высасывал последние искры жара из-под рубашки, и Реган безуспешно пытался найти хоть капельку тепла среди закрытых наглухо дверей и коридоров, ведущих только к очередной глухой стене в черном тупике.

Потом холод отступил, и множество людей с факелами, стараясь избегать приближения к нему даже на несколько шагов, заполнили дом. Он пытался игнорировать их восклицания и шепот за спиной. В конце концов, они держали его в плену. Его и Фиону. И если некоторых из них постигла заслуженная кара, то он должен быть только рад.

Но в глубине души он благодарил этих людей, что никто не заставлял его вглядываться в почерневшие лица погибших. Их выносили сжавшимися в комок, замершими в позе младенца, по-прежнему державшими бесполезное оружие в стиснутых ладонях.

Их так много лежало на пороге комнаты, дальше и дальше. Те, кто пытался убежать, умирали на лестнице и на первом этаже, внизу. Что послужило причиной их смерти? Если бы он оттолкнул Дану раньше, могли они остаться в живых? Появился бы у них шанс? Черные ленты, словно созданные из миллиона мерцающих точек, столкнувшихся в пространстве в странном поединке, что это было? Видел ли он их на самом деле или просто ему это привиделось в метании теней? И кто с кем сражался? Вернее, с кем сражалась Дана? Чем была эта неизбежная непобедимая всемогущая тьма, ощутимая на самых границах сознания, один краткий, но непереносимо ужасный миг?

Так он и сидел на полу, вытянув ноги и уставившись в пространство невидящим взглядом. Спустя какое-то время свечи по всему дому вновь зажглись. Два плотника быстро заколотили окно, время от времени, не скрывая страха, оглядываясь в его сторону. Потом собрали свои инструменты и вышли почти бегом.

Какие-то женщины в черных платках, замотанных так, что виднелись только глаза, некоторое время наводили в комнате порядок. Когда они начали собирать смятые бумаги, разбросанные повсюду, он вяло пошевелился, но затем вновь погрузился в равнодушное бездействие. Так было легче переживать огромную пустоту. Пустоту, заполонившую его мысли, тело и, обещавшую захватить весь этот мир с его серыми тенями-людьми.

Спустя несколько дней ему разрешили выйти в темный холодный сад. Фигуры стражников замерли в отдалении, растворяясь в невзрачной сероватой дымке. В черных одеждах они были почти незаметны среди черных стволов, в немом крике отчаянно раскинувших безвольные ветви.

Дом был полностью открыт перед ним. Казалось, его не сторожили, а охраняли. А может, охраняли окружающий мир от него? Силы в Регане постепенно вновь просыпались, и он уже мог бы спокойно пройти через ряды охранников с темными курчавыми бородами и такими же темными безразличными глазами. Еще через несколько дней к нему впервые пришел человек с письменными принадлежностями.

Бакти хотел поговорить. Он хотел говорить и имел полномочия для этого. Так он сказал, улыбаясь. Маленький человек, похожий на невзрачную обиженную птицу с грустными бусинами глаз.

Бакти, кажется, знал все обо всем. Он легко мог вести разговор об истории и географии любого известного государства, читал всех философов и драматургов, как классических, так и современных. Он знал много об истории знатных родов королевства, знал и об истории родного семейства Регана.

Бакти знал столько, что могло показаться – перс провел в их семейном архиве всю свою жизнь.

Разговоры отвлекали от мыслей. И заставляли возвращаться к ним вновь и вновь.

Сила магии Девоны потрясла Регана. Но в чем она заключалась? Невозможно почувствовать чужую энергию, если только она не родственна твоим способностям. Так их учили. Так учил он сам. Вся история магии только подтверждала это. Вся известная человеческая магия. Но с Даной все было не так просто. То, что она совершила на катере, то, что он ощутил во время покушения выходило за грани понимания.

Королева из их рода разрушит все созданное людьми, и мир будет спасен навсегда.

Снежинка, мерцая, опустилась ему в ладонь и замерла, не желая таять. Некоторое время он следил за ее отчаянной борьбой. Ее подруги или сестры, кружились вокруг словно в беспамятстве, не зная, что могут сделать. Может быть, если бы он действительно был способен сохранить их жизни, мог управлять своим теплом, своими чувствами, многое могло пойти по-другому.

Снежинка сдалась. Она превратилась в обыкновенную капельку воды, которая замерла на ладони в ожидании своей судьбы. Реган коснулся ее языком и не ощутил ничего. Обыкновенная вода.

Все просто. Было и нет. Или есть, но по-другому.

Дни бежали медленно, но непреклонно движениями легкими, словно на картине, окутанной паутиной, незаметно теряясь в сумерках. Отсутствие событий – тоже событие.

Сколько прошло дней, он не считал. Не думал об этом. Что могло изменить знание? Традиция, обыденность. Завтрак, прогулка, библиотека. Обед, библиотека.

Сегодня его посетил маг. Из тех, кто приходил в самый первый день. Протянул конверт, и страх почувствовался в тени, скрывающей лицо, в неуловимой дрожи замершей руки.

Страх окутывал их всех темным облаком. Они все боялись, но не его.

Письмо королевы. Нежные слова. И в то же время не оставляющие сомнений.

Строки, хранящие знакомые с детства воспоминания. Она говорила… Нет, смеялась. И шептала на ухо жаркие фразы. Обещания.

«Мой возлюбленный муж».

Одна эта фраза заставила Регана почувствовать себя величайшим мерзавцем.

Он не любил свою жену. Это понимание пришло к нему не сейчас, ни в этот момент. Но именно сейчас он понял, что согласился со своими мыслями. Да, не любил. Но он принес клятву.

«Сейчас я должна покинуть вас и мою страну, которую люблю, так же, как и вас».

Реган читал и с каждой фразой чувствовал, как силы, спящие в летаргии равнодушия, начинали оживать. Дочитав, он коснулся ее имени, застывшем в белом пространстве бумажного листа.

«Наша встреча состоится вскоре. Может быть, через день-два».

Его тоже ждала длинная дорога. Но сначала ему придется решить все проблемы здесь. Слишком долго он ждал, надеялся непонятно на что. Пытался скрыться от собственных страхов. Собственных чувств.

В этот раз он ощутил, почувствовал изменение реальности. Смещение пространства. Некоторое время Реган раздумывал, как следует поступить. И может ли он принять решение, не зная всего.

Он даже не знал, хочет ли принимать решение. Но ведь он уже решил. Или кто-то решил за него. Как все не вовремя.

Реган нашел в себе силы обернуться. Все-таки он мужчина.

Девона стояла, прислонившись к стене. Одна рука была прижата к губам, другая покоилась на рукояти ножа. Раньше он не видел у нее оружия. Впрочем, часто ли они встречались в последнее время? Единожды.

Ее появление в этот раз оказалось совсем не таким неожиданным. Теперь ей больше шел этот цвет волос. Или она сама изменилась, научилась одеваться настолько гармонично, насколько это было возможно. Или просто научилась быть собой. Жить в этом мире.

Научилась жить здесь? Что ей сказать? Что он женат? Разве эти слова не оправдания? Фиона, прости.

– Теперь ты приходишь, когда хочешь?

Она покачала головой.

– А плакать не надо. Первый раз вижу, что ты плачешь. Странно, в книгах об этом не пишут. Ты приходишь ко мне? Сюда? Как это возможно?

– Я летаю. Научилась летать. Я же дракон, пусть и без крыльев. Это так необыкновенно, мчаться сквозь тьму.

В комнате потеплело, и мелькание белых звездочек стихло. Теперь между ними было только слабое сияние свечи.

Изображение дракона на платье сжимало в своих лапах цветущую ветвь, и белые слезы серебра стекали прямо по складкам к ее босым ногам.

Это сделать проще-простого, прикосновение самая обыкновенная в мире вещь.

Какая нежная и теплая у нее кожа.

Сколько прошло времени? Сколько дней унес ветер?

– Мне было так плохо. Реган, мне было плохо.

«Мой возлюбленный муж…»

– Нет, нет, нет.

Сколько сил нужно было, чтобы просто разжать руки. Сколько сил, чтобы отвернуться и не смотреть в глаза. И прошептать еще раз.

– Нет.

Кажется, теперь он касался ледяной статуи. Прав ли он? Должен ли поступать так, как поступал. Должен ли он страдать? И может ли он заставлять страдать других?

Время прошло, и она исчезла так же незаметно, как и появилась, на несколько мгновений оставив после себя знакомый аромат. Но холод остался.

* * *

Некоторое время Дана молча сидела в кресле. В кресле, которое кто-то заботливо поставил прямо у камина, там, где должно быть теплее всего. Вот только огонь в черной пасти уже давно погас, и из темноты тянуло мартовской стужей. Слезы проложили две сверкающие дорожки на щеках. Слезы прожили свою робкую и короткую жизнь и остались далеким воспоминанием на давно высохших губах.

Дана улыбалась в мельтешении теней от одинокой и почти испустившей дух свечи. «Скоро ее тепло тоже умрет, и оставит меня один на один с драконом».

Серебряные искры сияли вокруг, вздрагивая в такт слабым, еле слышным ударам. Их становилось все больше, и больше. Серебро жило своей жизнью, поднимаясь и расцветая выше и сильнее.

«Так бывает. Тем более, так бывает у таких, как я». Зеркало на стене затянуло фантастическими узорами. Белее белого, нежнее нежного.

За окном метель обнимала распустившиеся почки вербы. Серо-желтая надежда на будущее умирала беззвучно. Белое на черном – такой цвет сегодня будет править балом вокруг в завывании ветра и потрескивании мороза. Люди спасались в темных проемах домов, проклиная внезапную, совсем не весеннюю стужу, отогревали друг друга, протягивали ладони к пламени очагов. Пытались отогреть души крепкими напитками и неуверенными улыбками. Счастливцы.

«Un vieux saule bossu penche sa t?te en douce Vers l’eau du lac enfermеe sous la glace…»

Откуда это?

«Одна верба круто над землей склонилась, где синее озеро подо льдом укрылось» Кажется, она читала совсем недавно. Красиво.

Дышать стало тяжело, и руки заледенели. Совсем. Сестры-хранительницы метались в безумном танце, пытаясь понять угрозу. Бесполезно. Хотелось только спать. Закрыть глаза и не видеть ни того мира, ни этого.

Сердце билось так гулко, и, кажется, стоило протянуть руку и можно было коснуться сверкающей стены. Стена росла так быстро и так охотно. Дана сотворила это ледяное дитя.

Как же она устала. Устала. Надо было отдохнуть, только голоса мешали. Голоса бились, как стая птиц о стекло. И этот голос сильнее всех. Знакомый голос не давал погрузиться в небесное сияние. Но погрузиться в горечь ей никто не был в силах помешать.

– Дана!

Стена вокруг нее затрещала, зашаталась и не выдержала, рассыпалась безобразными бесформенными ледяными глыбами. Холод из окон с лопнувшими разводами ворвался ликующим вихрем, обнимая свою хозяйку сотнями жадных рук. Она не заслужила этот белый танец. Не совершила ничего. Пока. Дракон на груди начал с радостью просыпаться, и пламя, исходящее от амулета, обожгло тысячами раскаленных спиц.

Дар прижал ее к груди, и она услышала, как его сердце билось так же сильно, как и ее. Ее страж.

Издалека доносились встревоженные голоса, заботливые, нежные руки начали снимать заледеневшую одежду, а она все прислушивалась к близким и таким далеким ударам. Ритм стих, и Девона почувствовала, что ее сердце тоже стало биться спокойнее. Он спас ее еще раз.

«Мой страж»

Дана начала согреваться. Теперь она могла позволить себе совсем забыться и разрешить дышать так, что не сможет услышать даже он. Можно было заснуть в его объятиях самым сладким сном из всех возможных.

Вот только кинжал с драконом. Она стискивала рукоять и не могла разжать ладонь, словно примерзшую к рукояти. И все же удержалась на этот раз. Смогла. Не навредила никому. Даже себе.




Глава 8. То, что мы не замечаем. То, что что решает все


Некоторое время посланники молчали, спокойно ожидая пока подадут кофе. В их взглядах Дана не смогла различить даже малейшего интереса. Ей стало немного грустно от того, что никто не обратил внимания ни на картину, ни на портреты у нее за спиной. Никто не обратил внимания на символы, которые украшали ее платье.

Двоица прибыла в сопровождении почти двух десятков охранников, секретарей из посольства республики Карфаген и представителей банка. Вся разноцветная толпа прихлебателей осталась стоять снаружи, расположившись у входа в ее кабинет. Солдат с кривыми мечами и курчавыми бородами вообще не впустили в здание, и они восприняли это очень нервно. Ну и пусть. Иберы из ждущих с удовольствием понаблюдают, как они в своих полу панцирях будут обливаться потом на солнце.

В кабинет она допустила только эту двоицу в сопровождении одного банкира. Того, которому доверяла. Чуть-чуть. В конце концов, именно она представляла здесь административную власть. А эти южане, кем бы они не являлись на самом деле, пришли без предупреждения. И, судя по всему, они не являлись официальными лицами.

Дана внутренне не могла не поаплодировать своему решению. Хотя она только усложнила задачу. Впрочем, сейчас Дана не очень понимала, какова эта задача. И Арнольд не предупредил ее о возможности появления странной двоицы у нее в академии.

Гости не попытались даже на крупицу быть галантными и с безразличием, граничащим с хамством, проследовали на предложенные места. И замерли, в упор разглядывая хозяйку кабинета.

Здесь Девана впервые встретилась с таким отношением. Обычно инициативу брали на себя местные жители или стражи, а она реагировала на происходившее, прислушиваясь к советам или игнорируя их, действуя с помощью магии или бездействуя. Наблюдала за происходящим со стороны.

Сейчас некому было подсказать правильный путь. Стоило ожидать хотя бы пары слов от Мелия. Но банкир отказался протянуть ей руку помощи и кроме достаточно сухого приветствия ограничился парой ничего не значащих фраз. А потом уже не осталось времени.

И вот теперь он также буравил ее тяжелым взглядом, словно наступил момент выведать, что же скрывала хозяйка магии. Но больше, чем она показала раньше, ему пока знать не было никакой необходимости. Так же, как и этим шишкам из-за моря.

Очень жаль, что Ярне отправился в путь именно вчера, и рассчитывать на его помощь стало невозможно. Но ведь когда-то необходимо брать ответственность на себя. Если что-то пойдет не так, то Дар сразу же предупредит стража матери, и они вернутся ей помочь.

Для дракона справиться с тремя людьми было очень просто. Даже без помощи пламени и острых когтей. Она взглянула на картину и решила, что не стоило волноваться. Ведь на самом деле она совсем не одна.

Могло показаться, что силуэты летающих рептилий нависали над плечами людей в темных костюмах. Своеобразная «тройка», расположившаяся перед Девоной, не замечала не только экзотического оформления кабинета, но и Ковентину, которой точно было не по себе.

Подруга побелевшими пальцами сжимала весьма пухлую зеленую папку с «важными» бумагами неизвестного содержания и, старательно выпрямив спину, смотрела куда-то поверх голов визитеров. Возможно, она тоже ожидала помощи от летающих чудовищ. Наверное, отправить обоих стражей одновременно, пусть и в такую сверхважную поездку оказалось не самым лучшим решением. Ковентина не пыталась ее отговаривать, но Дана понимала, как это не нравилось подруге. Всего два-три дня, которые не решат ничего, а пока они займутся текущими делами академии. Подготовят финансовые документы для банка и министерства. В конце концов, за это отвечала именно Тина.

Вот уж кто был почти нокаутирован этим внезапным визитом. Повелительница воды даже не успела поменять свое серое служебное платье на что-нибудь более соответствующее моменту. Хотя, если взглянуть с другой стороны, это могло быть даже хорошо. Дело прежде всего. Для всех и каждого. Но только не для нее.

Кофе из Индии, закупленное исключительно для подобных случаев, посетители восприняли как нечто само собой разумеющееся. Как нечто настолько обыденное, что Деване захотелось громко произнести что-нибудь по-детски беспричинно грубое. Но она только вежливо улыбнулась, продолжая мысленно проклинать себя за то, что именно сейчас умудрилась отослать обоих стражей.

Мужчины продолжали в молчании спокойно наслаждаться напитком. Тишину, повисшую в кабинете, можно было резать ножом, как масло. Ковентина, оторвав взгляд от пламени в раскрытой пасти летающего чудовища, теперь считала пуговицы на черно-синей жилетке ближайшего гостя.

Они что, телепаты? Кажется, эти люди вели между собой неслышную беседу, обмениваясь только им слышными фразами после каждого прикосновения к белизне фарфора.

Дверь в кабинет открылась беззвучно и в образовавшуюся щель проскользнула Айн. Пройдя несколько шагов на цыпочках, она уселась прямо на пол за креслами гостей, сморщила носик, нахмурилась, встретившись взглядом с Тиной, и маленькие морщинки собрались на лбу девочки.

Вот же глупая! Простудит себе еще что-нибудь, сидя на камнях. Но как же хорошо, что она пришла сюда! И как же хорошо, что она успела переодеться, и теперь каждый сможет различить крылья дракона и всполохи огня на ее платьице.

Господин Мелий наконец отставил свою чашку. Два его спутника последовали примеру адвоката.

Кто же из них здесь главный? Тот, кто начнет говорить, или тот, кто не скажет ни слова? Или они будут говорить по очереди? И что они вообще собирались сказать? Судя по тому, как держалась Тина, вполне можно было ожидать какую-нибудь гадость.

Дана еще раз улыбнулась, на этот раз глядя прямо в глаза Марка. Пусть вспомнит встречу в банке. Пусть только попробует усомниться в ее способностях.

Но гости другие. Что они из себя представляли? Дома, глядя на экран телевизора или монитора, она с трудом могла представить, что люди с таким носом картошкой и бровями «а-ля генсек» являлись гениями, способными продумывать на сто ходов вперед умопомрачительные финансовые махинации или самым безжалостным образом разрушать жизни миллионов людей. Тот, который сидел посередине, наверняка никогда не занимался фитнесом и весь его шикарный имидж заключался, судя по всему, в сверкающем перстне на мизинце и в тёмно-синем костюме, ценой неизвестно сколько сотен шекелей. Возможно, он вообще являлся не публичным человеком. Сидел в каком-нибудь офисе в полумраке и, почитывая утреннюю газету, тянул за конец паутинки. За набухшими веками невозможно было определить даже цвет его глаз. И туалетная вода у него слишком сильно пахла. Как только Тина выносила его, сидя в метре от этого типа?

А может, так несло от второго спутника банкира? Он выглядел получше, хотя костюмы они явно заказывали у одного мастера. Неброская роскошь. Для тех, кто понимает. Виноградная кисть в булавке с семью бриллиантами намекала на благополучие. Обаятельный и скромный. Только очень бледный, как голодный вампир. Губы казались почти белыми, и черный цвет ему явно не шел к лицу. Черт, о чем она думала!

– Мадам Девона.

В словах Мелия она уловила странные интонации. Словно он извинялся перед своими коллегами за то, что привел их на эту встречу, не будучи на сто процентов уверен, что статус хозяйки соответствовал заявленному для встречи. И, произнося ее имя, он еще раз спрашивал у своих спутников разрешение на начало переговоров. А может быть, наоборот, эта неуверенность была намеком, извинением как раз перед ней? Дана не знала, как должна отреагировать и должна ли вообще отвечать. Проще всего, вздернув подбородок, просто гордо внимать словам банкира. Что она и делала. Не дождавшись какой-либо реакции, Марк продолжил:

– Господин Матан бен Маагарбал в прошлом суффет Карфагена, – худощавый спутник Мелия еле заметно склонил голову и коснулся своей замечательной булавки.

– И господин Аздрубаал бен Шафат, суффет предыдущего срока, – лицо толстяка неожиданно ожило мельканием многочисленных складок и он, громко засопев, с трудом сложил вместе свои многочисленные подбородки.

– Эти уважаемые господа представляют сообщество банкиров и торговцев Карфагена. Они преодолели серьезные препятствия, чтобы добраться сюда и побеседовать с вами, госпожа ректор.

В наступившую тишину ворвался шум крыльев стрекозы, влетевшей в раскрытое окно. Насекомое, сверкнув золотом, на мгновение зависло над столом, словно оценивая, в какую сторону направиться. Тина махнула рукой, стараясь избавиться от навязчивого летающего хищника.

Стрекоза не обратила внимания на ее судорожные движения и медленно начала двигаться над столом, словно фиксируя в огромных фасетчатых глазах образы присутствующих. Затем метнулась к Девоне и, уцепившись за кружева, повисла на рукаве бледно-зеленого платья, там, где рядом на лифе разбегались узоры с родовым знаком семейства госпожи ректора.

Дане ужасно хотелось вскочить и сбросить живой амулет, но она не позволила себе это сделать. В появлении маленького беспощадного хищника была какая-то неуловимая магия, знак для всех присутствующих. Возможно, всем им, и хозяевам, и гостям, стоило еще раз задуматься о предстоящем разговоре.

Выражение лиц гостей никак не изменилось, и сквозь показное равнодушие невозможно было прочесть ровным счетом ничего. Но Девона отметила, что оба не отрывали взгляда от насекомого, которое странно вело себя.

«Может быть, банкир наговорил про меня всякого».

Девона не очень хорошо понимала, что из себя представляла должность суффета, но полученных практически на бегу справочных знаний было достаточно, чтобы понять; с ней пожелали встретиться очень высокопоставленные люди. Не зря Ярне настаивал, чтобы она уделила больше времени знакомству с историей и устройству соседних государств, а она, наоборот, по большей части, пыталась разобраться с магическими способностями студентов и своих врагов. И вот теперь рядом никто не находился, кто мог подсказать, как вести себя. Нужно было хотя бы попытаться не ляпнуть какую-нибудь глупость.

– Позвольте мне начать, госпожа Девона.

У более молодого карфагенянина оказался низкий грубоватый голос, совсем не соответствующий его утонченному облику.

– Маленький экскурс. Возможно, вы знаете, что сейчас все мы, мирные и трудолюбивые граждане Карфагена переживаем нелегкие времена.

Матан бен Маагарбал как будто произносил речь с трибуны в парламенте, устремив взгляд в пространство за спиной Даны.

– Наш знаменитый флот понес тяжелые потери, встав грудью на защиту города, его обитателей и нашего чудесного порта – средоточия сокровищ всех частей света. Столица государства находится в блокаде врагов рода человеческого. Жители прекраснейшего из городов испытывают проблемы с пропитанием и простейшими вещами, необходимыми для ведения домашнего хозяйства.

«Враги рода человеческого – это, судя по всему, персы». Дана попыталась сосредоточиться на словах, произносимых суффетом, но запахи, которые источали ее гости, страшно мешали. Еще немного, и у нее заболит голова.

– Обо всем этом мы, конечно же, будем беседовать с господином канцлером завтра в резиденции правительства.

«Но что же тогда вам нужно от меня?»

– Хочу особо подчеркнуть, что господин Гензерих замечательный человек и государственный деятель.

«Ну да, наверно с этим можно согласиться. Пожалуй, и мужчина он тоже ничего. Хотя мог бы уделять своей невесте больше времени».

Последний раз они встречались на прошлой неделе. Во вторник. Обедали в достаточно архаичном месте. Дворик под стеклянным навесом. Цветов было множество, но еда оказалась не очень вкусная.

Мысли устремились в совершенно неожиданную сторону.

– Господин канцлер великий ученый и мыслитель. Вы, госпожа, должно быть знакомы с прогрессивными идеями, которые сейчас меняют общество Кельтики. Да что говорить, ваш будущий супруг только что изменил пути развития всего человечества.

Гензерих был хорошим человеком, и он любил Дану. Это плюс. Огромный плюс, и от этой мысли вообще становилось так… тепло. И все же. Едва ли допустимо так думать о человеке, которого она, в свою очередь, не любила совершенно и даже, скорее всего, обманет или нет. До конца еще непонятно. Сейчас Дана его обманывала и использовала. Ведь, она не собиралась выходить за него замуж. Это просто представление, которое могло закончиться в любой момент. Но все способно было измениться…

Повинуясь внезапному импульсу, Дана встала и подошла к окну. Обхватив себя руками, она смотрела, как солнечные лучи отражались от стеклянного куба внизу. Блики слепили, не давали рассмотреть, что происходило на скрытом от посторонних взглядов дворе Академии. Но Дана чувствовала, знала, что творилось в ее роще.

Мужчины внизу, работая, напевали протяжную песню, помогая молодым росткам быстрее наливаться силой, стремиться вырасти и достигнуть небес.

Девана невольно вскинула голову в попытке оценить, сколько еще времени потребуется. Синева безразлично ответила ей холодным взглядом из невообразимого далека. Еще много. Очень много. Это только начало пути.

Белые облака в вышине медленно проплывали, и своей показной неспешностью посмеивались над торопливым ритмом в груди, который она тщетно пыталась успокоить. Вот это облако похоже на льва, а то, что дальше, поднималось, занимая уже полнеба – замок, подобный диснеевскому киночуду. Если бы беспечные знали о том, что непременно произойдет однажды, то не подумали бы смеяться, а попросили ветер унести их отсюда побыстрее и подальше. Куда-нибудь за море, за безбрежные океанские дали, где смогли бы наслаждаться показным покоем еще сколь угодно долго.

Девушка вздохнула и отправилась на свое место во главе стола. За все это время в комнате не было произнесено ни слова. Проходя мимо Ковентины Дана чуть коснулась плеча подруги.

«Спокойствие. Самодовольные мужланы пришли сюда не из-за тебя».

На лице бен Маагарбала проявились всевозможные оттенки розового и даже красного. Он дожидался, пока Дана вернется на свое место, нервно потирая серебристый браслет на запястье. Бен Шафат что-то шептал, но слова не могли пробиться через волны его подбородков.

А ее доверенное лицо, всегда нейтральный Марк Мелий, нервничал совершенно неприличным образом, вытирая со лба бисер пота тыльной стороной руки. Дана с удовольствием бы попыталась успокоить его. Но пока нужно было подождать.

Расправив складки платья и вскользь коснувшись невидимого амулета на груди, она присела в кресло и, выпрямив спину, постаралась изобразить холодный интерес.

– Итак.

Маленький дракон с прозрачными блестящими крылышками по-прежнему не делал попыток оторваться от ее предплечья.

– Вот-вот наступит лето, а здесь у меня все также прохладно. Не находите?

– Храни нас, господь…

Она не ошиблась, второй суффет пытался молиться.

«Они боятся».

– Итак.

– Мадам. Ээээ…

– Девона. Так меня зовут. Девона Орма.

Дана сознательно излишне растянула звук в середине слова. И, кажется, ее собеседникам это не очень понравилось.

Глаза бен Маагарбала словно остекленели. Дана кинула короткий взгляд в сторону Айн. Девочка поджала губы и покрутила головой. «Черт! Когда девочку удастся научить не ходить босиком по коридорам!» Вот сейчас ее пыльные пятки выглядели так неуместно. Еще один глубокий вздох. Может, ей стоило посчитать до десяти?

– Господа суффеты. Мне очень приятно слышать настолько лестное мнение о своем женихе.

Бен Шафат поднялся, с размаху навалившись животом на столешницу так, что Дане показалось, что вся посуда, все белые чашечки и блюдца с затейливым орнаментом, сорвутся с места, посыпятся со стола и, коснувшись холодных каменных плит, разлетятся на мелкие кусочки.

Но этого не произошло. Девона была благодарна мастеру, который в неведомые времена сумел создать громадину, способную выдержать испытание весом даже такой объемной туши и не дрогнуть, не сдвинуться ни на миллиметр.

– Госпожа ректор.

Карфагенянин выплюнул из себя фразу, будто избавился от отвратительного сгустка слюны, скопившегося у него во рту и не позволяющего нормально дышать.

– Не хочу, не могу позволить себе даже подумать о том, что вы сознательно позволяете себе столь странное отношение к посланникам великого города, которые, которые…

Девона с удивлением поняла, что с трудом могла разобрать слова, исторгаемые мужчиной, подобно мутному неприятному потоку. Кажется, ее собеседник сам того не замечая от волнения или по какой-то другой причине, стал переходить с одного языка на другой.

– Вы должны понимать, какая честь оказана вам. И пусть вы попытались этими цветами на платье подчеркнуть свою принадлежность к высокому роду, мы прекрасно осведомлены, каким образом некоторые женщины получили право называться Ля Форэ Вертэ.

Ковентина отшатнулась на резную спинку стула и испуганно вздрагивала после каждого слова, будто все эти гневные слова были направлены на нее.

Эта резьба являлась настолько объемной и острой, что Дана бы никогда не согласилась сидеть на стуле длительное время. А может быть, столяр-краснодеревщик специально так поработал над мебелью, чтобы сидящий на стуле человек не мог надолго расслабиться и все время чувствовал неудобство перед сидящим в мягком кресле ректором?

«А ведь с платьем я точно угадала».

Молчание Даны окончательно вывело из себя карфагенянина. Речь его стала совершенно неразборчивой, а на лице выступили красные пятна.

– Кроме того, странное исчезновение главы рода и то, как вы непонятным образом получили этот пост…

К огромному сожалению, она не смогла удержаться. Все, что произошло в следующее мгновение, произошло помимо ее воли, и катастрофы не случилось лишь потому, что страх, ужас, мгновенно пронзивший подругу и отразившийся в сердце Даны, заставил замереть реальность. Черная лента, сорвавшаяся с ее ладони, распрямившейся жестокой пружиной, остановилась у самой груди Бен Шафата. Задрожала на мгновение, словно вопреки желанию хозяйки пытаясь пробиться дальше, проникнуть всего на несколько сантиметров в горячую глубину и вцепиться в комок плоти, что также замер и прекратил свое движение в попытке спрятаться, скрыться и исчезнуть с ее пути.

Еще через мгновение черный цвет, разрывающий пространство между Даной и мужчиной, померк, и лента растворилась в пространстве, так словно ее никогда и не было.

Капля пота сорвалась с кончика носа карфагенянина и медленно, словно время вокруг них потеряло свой нормальный ход, полетела вниз. Ковентина, вновь открывшая глаза, молча следила за ее полетом. Казалось, на этой капле были сосредоточены взгляды всех присутствующих. Но не Айн. Ее тоненький голосок прозвучал, словно чириканье маленькой птички в темноте, перепутавшей рассвет с закатом.

– Не надо бояться Деваны. Она умеет управлять магией как никто другой. Даже я так не умею. Пока что.

Суффет рухнул обратно в кресло. Дерево возмущенно и тоскливо заскрипело, но выдержало. Нокаут, так это называется? Вроде бы так.

Порыв ветра вторгся в кабинет, громко хлопнув створкой окна. Что же сказать в ответ? Что сказать этим мерзавцам?

Бен Магаарбал щелкнул суставами пальцев. Дана выдохнула и с недоверием коснулась пальцами кожи руки. Кажется, уже лучше.

Еще один щелчок. Как выстрел. «Бледнолицый» разомкнул руки и изобразил успокаивающий жест в сторону своего спутника.

– Простите нас, госпожа ректор. Мой друг несколько погорячился. Людям нашего положения нужно всегда стараться держать себя в руках. Вам это замечательно удается. Ну а моего спутника вполне можно понять. За последнее время он понес множество потерь.

Карфагенянин, который всего несколько мгновений тому назад готов был наброситься на Дану, закрыл лицо ладонями, и она с удивлением увидела, как задрожали его пальцы.

– Господин Бен Шафат получил очень неприятное известие. Эту новость доставили буквально за час до нашей встречи, но господин Аздрубаал несмотря ни на что решил, что не может отказаться от участия в столь важном событии.

Спрашивать, что же произошло, было невежливо. Дана перевела взгляд в сторону столичного банкира, но он старательно делал вид что ничего не происходит. В его отстраненном взгляде читалось только нейтральное и сдержанное внимание.

– Мне очень жаль…

Дана не нашлась, что еще можно добавить в такой неожиданно возникшей ситуации, но ее собеседники сочли даже такое слабое проявление человеческих чувств достаточным.

Узнать, что на самом деле лишило самообладания человека, который совсем недавно руководил огромным государством, было необходимо, но сейчас она просто обязана была держать себя в руках. Произошедший инцидент могут воспринять не только как несдержанность молодой женщины, но и как неспособность ею выполнять свои обязанности.

Дана встретилась взглядом с Маагарбалом и ей показалось, что его лицо утратило ледяное, нейтральное выражение. Будто он уже получил достаточно информации для будущих размышлений, для оценки плюсов и минусов, слабых и сильных сторон госпожи ректора. Сейчас в голове у этого человека могли закрутиться колесики мыслей, насколько эти качества характера женщины можно будет использовать в переговорах с ее женихом.

Мурашки вновь побежали по рукам, но она продолжала самым беззастенчивым образом смотреть прямо в глаза карфагенскому вельможе. Сколько это продолжалось, Дана не могла сказать точно, но учащенное дыхание Ковентины постепенно успокоилось, а Бен Шафат наконец отнял руки от лица и, покачав головой, выпрямил спину и поправил галстук.

– Еще раз прошу прощения. Я действительно не должен был так себя вести. Даже не знаю, что на меня нашло. Но давайте вернемся к делу.

Глубокие тени залегли вокруг глаз этого человека. Скорбные морщины прятались в уголках рта. Карфагенянин позволил себе не сохранять необходимые для официальной встречи внешнюю твердость и неприступность. И великолепный костюм вдруг превратился в повисшую на бесформенном, обрюзгшем теле хламиду.

Маагарбал же кивнул, явно удовлетворенный возвращением в беседу своего соплеменника, но отдавать инициативу не собирался.

– Позвольте мне продолжить, мой дорогой друг.

Под ее взглядом второй карфагенянин побледнел еще больше, и даже узкие губы, которые он сжал в тонкую полоску, приобрели восковой цвет. Но произносимые слова звучали размеренно и четко. Самообладание не желало покидать суффета и никакими колдовскими штучками его нельзя было удивить.

– Госпожа Девона.

Он принял предложенную ей игру, и имя с четким «о» прозвучало совершенно нейтрально и в то же время абсолютно уверенно.

– Госпожа Орма, наша поездка была вызвана, в первую очередь, необходимостью срочных переговоров с канцлером Гензерихом и, по возможности, заключением договоренностей с новым правительством о совместных действиях против общих врагов.

Девана вдруг осознала, что они уже не мерились взглядами. Напряжение, повисшее в воздухе, словно темное маслянистое пятно на поверхности воды, почти растаяло. Матан прикоснулся к своей булавке, и это добавило ему уверенности. Не прекращая размеренной спокойной речи, карфагенянин искоса следил за движениями руки собеседницы. Выше и ниже по запястью. Еще раз и еще, как будто пытался успокоить внутреннюю пульсацию, совершенно не ощутимую ни для кого. Кроме нее, конечно же. Но почему «сестры» не желали успокоиться? Возможно, эти люди могли сообщить ей что-то важное, или могло произойти что-то такое, что изменит будущее, как любит повторять ее маленький антимаг?

– Думаю, что протокольную часть можно сократить. Не буду забивать вашу голову проблемами моего государства и планами по сотрудничеству… Господин Гензерих сообщит все, что сочтет нужным. Не знаю, будет ли это интересно вашим магам и студентам.

Дана покачала головой. Все, что происходило сейчас в королевстве, отвлекало и мешало от выполнения главной цели. И в то же время, движение к цели было совершенно невозможно без решения тысячи проблем, связанных с жизнью королевства и всего мира.

Бен Маагарбал продолжил в той же избранной менторской манере:

– Но оказалось, что нашим магам интересно происходящее здесь, в вашей Академии. И наши маги внимательно следят за вами. Откуда они получают сведения, мне неизвестно, но их знания о происходящих событиях даже обширнее, чем информация, которой владеет правительство.

Экс суффет ненадолго остановился, словно ожидал от Даны какой-то реакции. Не дождавшись ничего, даже малейшего изменения выражения холодного интереса на лице девушки, карфагенянин прокашлялся, прикрыв рот платком, и продолжил тем же размеренным тоном:

– За несколько дней до отъезда меня пригласили в цитадель Бирсу. В храме Мелькарта ожидал один из служителей божественного покровителя Тира. Многие из жрецов ранее владели магическим искусством. Наверняка они и сейчас используют его, так же, как и вы. Никто не может точно сказать, сколько магов в реальности живет в Карфагене. Они стараются не делиться подобными сведениями с посторонними.

Дана старалась слушать предельно внимательно и все же не могла избавиться от желания срочно пригласить жрецов с храмовой площади и разобраться, кто из них слил информацию о происходящем в «головной оффис». И что конкретно сообщили о ее просьбах местные религиозные деятели своему «начальству».

Между тем Бен Маагарбал продолжал свою сухую лекцию. Интересно, он всегда так разговаривал или просто сейчас старался донести информацию максимально простыми словами только потому, что видел перед собой молодую женщину?

– Гм.

Черт, она вновь отвлеклась на посторонние мысли. Дана кивнула и даже позволила себе поощрительно улыбнуться. Чуть-чуть, самыми уголками губ.

– Трудно сказать, является ли этот жрец магом, но в иерархии служителей богини он занимает высокое место. Некоторое время жрец расспрашивал о последних событиях в великом городе, о войне и прочем. Он был достаточно информирован, даже более чем достаточно, о вещах, которые правительство привыкло скрывать.

– А вы? Вы тоже будете скрывать эти сведения?

Слова вырвались у Девоны сами собой. Но даже самая маленькая тайна не должна оставаться тайной для нее. Тем более, если эта тайна могла быть связана с ней и ее планами.

Второй раз за время беседы человеческие эмоции отразились на лице суффета. Он нахмурился и задумался, словно взвешивал на своих внутренних весах, можно ли поделиться с этой женщиной знанием, которое имело достаточно важное значение у него на родине. Пауза затянулась, и Дана перевела вопросительный взгляд на Марка. Все-таки у этого итальянца был красивый благородный профиль, а вот от бороды, наверно, стоило отказаться. Интересно, каково это, касаться бороды, чувствовать, как она щекочет лицо. Или неприятно колется?

Ну вот, мысли опять увели ее в сторону.

– Нет, не буду. Я думаю, что вреда это никому не принесет. Вы согласны, друг мой?

Бен Шафат горько усмехнулся.

– Вряд ли мы можем еще больше ухудшить наше положение. Никогда точно не знаешь, где может оказаться спасение. Ибо сказано: «Многое будет разрушено, но еще больше расцветет в пламени утренней зари».

Ну наконец-то. Вреда от бессмысленной болтовни точно не будет. Намеки и недосказанности вряд ли принесут пользу, но вдруг они скажут что-то такое, что поможет разобраться в происходящем?

– Мы с вами на одной стороне, господин суффет.

Вдруг перед глазами мелькнуло неуместное, но от этого не менее забавное воспоминание, и она с трудом отогнала готовую появиться улыбку. Боже, как бы она сейчас хотела вновь увидеться с Реганом. И возможно только стоило этого захотеть по-настоящему. И пускай он написал ей такую чушь, все это было не важно. Наверняка это от отчаяния. А стоило им только увидеться, и все могло перемениться. Нет, даже не так. Наверняка переменится.

– Думаю, да. Так и объяснил мне этот жрец. И потому мы здесь.

Айн поднялась с пола и пошлепала к свободному стулу. Благородные политики и банкиры молча наблюдали за ребенком в ярком платье. Девочка почти демонстративно залезла на стул с ногами и, обхватив колени, устремила безмятежный взгляд на сидевшего в центре Мелия. Через мгновение она с милой гримасой вздохнула.

– На полу холодно. Так что посижу здесь. Я не буду мешать. Нисколечко. Хотя здесь я не просто так. Сама бы я ни за что не рискнула даже просто заглянуть в щелку. Мне мадам ректор приказала прийти. На гостей посмотреть. Вни-ма-тель-но.

– Ковентина, прикрой окно. Здесь становится как-то зябко.

Подруга вскочила, едва не перевернув тяжелый стул.

– Прошу не удивляться, господа. И не обижаться. Если вы пожелаете, позже я вам все объясню. Но это было необходимо.

Дана ожидала всего. Ожидала, что троица начнет возмущаться, политики состроят презрительные мины или просто встанут и уйдут. Но они, наоборот, проявили подобие заинтересованности. Может быть, слова девочки взволновали карфагенян.

– Возможно, это будет не совсем уместно. Или даже бестактно. – Бен Маагарбал с видимым усилием оторвал взгляд от девочки. – Я слышал ранее. Нет, скорее, эти данные абсолютно достоверны. Скажите, Девона, ваша девочка, ваша воспитанница… Она способна видеть врагов?

Присутствующие не отрывали взглядов от девочки, которая не чувствовала ни малейшего смущения.

– Я вижу, как люди болтаются на конце ниток. Правда не всегда. Некоторые могут спрятаться в дыму. Таком сером липком и гадком. Но дым я вижу тоже, – она гордо кивнула Дане. – А те, кто прячется, не догадываются, что я знаю. А это глупо. Правда?

На некоторое время в комнате повисла такая глубокая тишина, что сквозь нее не смог бы пробиться даже грохот литавр военного оркестра. Хотя, если бы музыканты услышали произнесенные Айн слова, то не рискнули бы ударить в свои инструменты. Они бы постарались сделать так, чтобы эта девочка и женщина даже случайно не обратили на них свое внимание.

Девона закусила губу. Так вот как это называется – видеть. Есть другие такие же как Нина и девочка. Надо будет ей постараться найти их.

– Мне представляется, господа, вы неплохо разбираетесь в таких вещах. Возможно, даже лучше, чем я.

Толстяк вцепился пальцами в свою бородку. Чувствовалось, что какая-то мысль не давала ему покоя, но высказать ее он пока не решался. Может быть, Дане стоило просто немного подождать, и эти двое сами расскажут все?

Но скоро бывший суффет взял себя в руки. А его спутник продолжил, с видимым усилием отведя жадный взгляд от девочки:

– Не буду преувеличивать свои познания. Но, подозреваю, что подобная женщина живет в цитадели. И, возможно, она скрывается там не одна. Повторюсь, жрецы не особенно посвящают нас в свои тайны. Но на храмовом холме участились случаи неожиданной смерти весьма знатных особ. И другие инциденты.

Дана почувствовала озноб, словно холодный порыв ветра забрался под платье.

– Инциденты? Такое странное определение. Широкое и одновременно расплывчатое.

Бен Шафат сложил ладонь в кулак и начал постукивать по столешнице. Кулак был поистине огромный, и Девоне вспомнилось, что один из суффетов, как правило, заведовал военными делами. С такими кулаками в схватке даже оружие не очень нужно. Он разнесет любого противника голыми руками как булавой.

– Я предпочитаю называть их именно так.

Взгляды всех сидящих в комнате были прикованы к этим механическим движениям руки суффета.

Во всяком случае, карфагеняне не пялились на девочку. А вот она с нескрываемым интересом рассматривала мужчин.

Теперь в разговор снова вступил младший из визитеров.

– На улицах находят следы схваток, тела людей с татуировкой дракона и со знаками цапли. Их находят как вместе, так и отдельно. Или среди других тел.

Татуировка дракона… это уже плохо. И с цаплей у нее было связано какое-то воспоминание. Что-то произошедшее совсем недавно.

«Не могу вспомнить». Дана потрясла головой, стараясь пробиться сквозь ненужные мысли и ухватить за хвост самую важную, ускользающую.

– И, кроме того, вспышки безумия. Сотни людей охватывает странная болезнь. Они скачут, танцуют часами, целыми днями. Прыгают из окон, с крыш. Ну и…

– Хватит.

Шафат опустил вторую ладонь поверх кулака. Узлы вен напряглись, и их цвет стал напоминать болезненную черноту засыхающей крови.

– Мадам. Мы все время отвлекаемся от тех слов, что нужно передать вам. Но сначала… – он обернулся к Марку Мелию. – Друг мой, насколько я понимаю, у вас здесь так же есть еще нерешенные важные вопросы. Вы хотели познакомиться с результатами аудита?

Банкир медленно склонил голову и улыбнулся Ковентине.

– Мадам?

Тина скосила взгляд в сторону Даны и спустя несколько секунд произнесла еле слышно:

– Да. Они готовы. То есть бумаги подготовлены. И проверены. Я их проверяла.

Она оторвала руки от зеленой папки, а затем, кинув еще один взгляд в сторону подруги, робко двинула документы в сторону Марка.

– О нет, не здесь. Не здесь. Господин Мелий, госпожа Феррер проводит вас в более удобное место, где вы с ней сможете предметно обсудить финансовую ситуацию Академии, и где мы с вашими коллегами не будем мешать посторонними разговорами. Цифры требуют внимания и тишины. Не так ли?

На лице банкира промелькнула тень удовлетворения. Он не медлил ни секунды. Поднялся и, пожав руки своим спутникам, направился было к выходу. Но сделав один или два шага, замер и подождал, пока Ковентина не догнала его. Девушка шла, словно заключенный на казнь, еле переставляя ноги и опустив голову. Зеленую папку она судорожно прижимала к груди.

Судя по всему, состояние дел в Академии действительно было совсем не блестящее. Но Ковентина зря так переживала. В общих чертах Дана знала, что им не хватало средств. Столько студентов в стенах Академии не появлялось уже несколько веков. Кроме того, расходы на строительство пробили огромную брешь в бюджете учебного заведения.

Тина переживала, что ей не удается справиться с правильным использованием имеющихся средств. Это происходило потому, что девушка никогда не имела дела с такими большими суммами, а экономику изучала в своей женской школе на уровне сухих цифр в учебнике. Тысячи, десятки тысяч шенкелей растворились в воздухе, а завтра расходы могут вырасти еще больше. Немудрено, что подруга в отчаянье.

Но на самом деле это было не так важно. В ближайшее время этот вопрос удастся решить. Не одним способом, так другим. Или третьим.




Глава 9. В паутине жестов и слов


Дверь захлопнулась. Девона открыла ящик стола и извлекла кинжал с драконом. Ножны остались в столе, а завораживающий магическими рисунками обнаженный клинок тускло заблестел в руках, отражая слабый дневной свет.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67039179) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения